Pokazuha.ru
Автор: woodenfrog
Ссылка: http://pokazuha.ru/view/topic.cfm?key_or=1489573

Золотая миля. Главы тридцать шестая и тридцать седьмая
Творчество > Проза (любимое)


Этот роман я перевёл лет двадцать или тридцать назад. Его действие охватывает 42 года и происходит в самых разных странах. В романе есть шокирующие сцены, поэтому я не рекомендовал бы его лицам младше 18 лет.

36.
Анна в Нью-Йорке улыбалась, слушая взволнованный голос Джанны, доносившийся по телефону из Лондона.
«Дерек предложил мне выйти за него замуж. Я пока не дала ему ответа, потому что хочу, чтобы сначала ты познакомилась с ним. Этим утром он вылетел в Калифорнию, но, когда он закончит там дела, он будет в Нью-Йорке. Я заказала билет на самолёт авиакомпании TWA, который прибывает в аэропорт Кеннеди сегодня вечером в одиннадцать сорок пять…»
«Я тебя там встречу, - прервала её Анна. - Отдельной комнаты я не могу тебе предложить, но мой диван в твоём распоряжении».
«Скорее бы увидеть тебя! - радостно щебетала Джанна.- Прошло почти два года, и мне так много нужно тебе рассказать…»
«Ладно, но, пока ты не повесила трубку, может быть, ты всё же назовёшь мне полное имя человека, по которому ты так сходишь с ума. Я знаю только, что его зовут Дерек».
Джанна рассмеялась. - «Я, наверное, просто отвлеклась. Его фамилия Саутворт. Дерек Саутворт».
Это имя тут же вызвало незабываемое воспоминание: молодой белокурый человек в порванной форме лётчика Королевских ВВС, распятый на двери здания, выходившего на плац в «Миранда де Эбро». Но прежде, чем Анна успела что-то сказать, Джанна повесила трубку.
Первым побуждением Анны было сразу же перезвонить Джанне и предупредить её о человеке, за которого она собралась замуж. Немыслимо было, чтобы девочка, которую она растила с Марком, самый любимый человек на свете, доверила себя не знающему жалости мародёру. Анна не в силах была забыть о мести, которую Саутворт учинил Патрону и его подручному; вид их изуродованных тел до сих пор преследовал её в кошмарах. Но она воспротивилась первоначальному порыву позвонить Джанне. Они скоро будут вместе, а ей хотелось быть уверенной, что она поступит правильно, сообщив Джанне то, что может круто изменить её жизнь.
Сидя одна в своей крошечной гостиной, Анна пыталась решить, как далеко простирается её ответственность. Сердцем она стремилась защитить Джанну от Саутворта любой ценой, но потом она подумала о том, в каких условиях поступал так Дерек.
Лагерь был моделью более крупных столкновений, превративших разрушенную войной Европу в пустыню. В нём собрался весьма разношёрстный народ – полуголодный и испытывавший такой гнёт, что был лишён всякого достоинства - который научился делать всё необходимое, чтобы выжить. Саутворт просто лучше, чем другие заключённые, сумел устроить своё существование.
Память Анны нарисовала последние дни варшавского гетто, она вспомнила, как евреи предавали евреев, пытаясь спасти собственную шкуру; как даже Юденрат содействовал облавам в обманчивой надежде на то, что, сотрудничая с немцами, кто-то сможет избежать их гнева; как даже достойные, благородные люди вроде Джанет Тейлор, посвятившие свои жизни излечению больных, в последнем бесплодном бунте против немцев испытывали желание убивать. Если бы Анну не арестовали после жестокого убийства её родителей, она, не задумываясь, уничтожала бы фашистов и считала бы себя вправе делать это. Могла ли она сейчас, положа руку на сердце, рисковать возможным счастьем Джанны с Дереком Саутвортом, предъявляя ему счёт за его деяния в то время, когда весь мир сошёл с ума?
Протянув руку, она взяла фотографию, присланную Джанной из Сингапура в одном из своих многочисленных писем. На ней она была за рулём MG, взятого напрокат, о котором она так часто упоминала в своих телефонных разговорах и на магнитофонных лентах. Хотя Джанна внешне ещё походила на Кею, в ней произошла едва ощутимая перемена. В её чертах проявилась зрелость, заставившая Анну вдруг осознать, что ей самой уже сорок пять, и к ней пришло ясное понимание того, что Джанна сделалась опытной молодой женщиной, которая вполне может сама принимать решения. Анна решила, что единственным её долгом будет рассказать Джанне всё, что она знала о Саутворте, и предоставить ей самой решить, как ей быть.
Зазвонил телефон, выведя Анну из задумчивости, но, когда она взяла трубку, в ней была тишина. В последние месяцы такое бывало нередко, и это раздражало её, но она старалась не обращать на это внимание, как и на множество других досадных мелочей, с которыми приходилось сталкиваться женщинам-одиночкам в Нью-Йорке. Подобного никогда не случалось, когда был жив Марк. Как ей недоставало его! После его смерти она долго ни с кем не встречалась; память о муже оказалась попросту слишком сильной, и она справлялась со своим одиночеством, часто навещая друзей и работая невыносимо долго тянувшимися часами. Лишь недавно она начала появляться на людях снова, но пока не нашла никого, кто хотя бы немного походил своими качествами на Марка.
Телефон зазвонил снова. Теперь это был Дэйв Уилсон, поверенный, представлявший Марка в суде и оставшийся другом Анны.
«Я тут просматривал бумаги и увидел, что моя секретарша направила по почте расписку за высланные тобой деньги. Мы уже говорили об этом. Я хочу, чтобы ты прекратила…»
«Спасибо, Дэйв, - прервала его Анна, - но я должна выплатить долги Марка. Он хотел бы этого».
Последовала небольшая пауза.- «Как твои дела?» - спросил поверенный.
«Как никогда лучше в последнее время, - ответила Анна. - Джанна прилетает сегодня в одиннадцать сорок пять вечера самолётом TWA из Лондона. Не терпится увидеть её».
«Отличные новости, - сказал Уилсон. - Скажи ей, что я люблю её».
В восемь тридцать Анна вышла из квартиры, прошла через пять лестничных маршей на улицу и стала искать такси, которое отвезло бы её к Управлению Порта, где она могла сесть на автобус, следующий в аэропорт. До прилёта Джанны было не меньше двух часов, но Анна знала, какие пробки могут образоваться на дорогах, и не хотела подвергать себя риску опоздать.
Когда три или четыре машины проехали мимо, не остановившись, она вернулась в вестибюль многоквартирного дома, намереваясь воспользоваться общественным телефоном, чтобы вызвать такси, но телефон был занят крупным мужчиной, стоявшим спиной к ней.
Решив не преодолевать пять лестничных маршей, чтобы добраться до квартиры, она решила подождать и проверила почтовый ящик. В нём был конверт с именем и адресом Дэйва Уилсона в верхнем левом углу. Она догадалась, что в нём – расписка, о которой он упоминал по телефону, и, не распечатывая, сунула его в карман. Поверенный давно говорил ей, чтобы она не чувствовала себя обязанной продолжать оплату солидного счёта за предоставленные Марку юридические услуги, но для Анны это было предметом гордости, хотя она могла позволить себе отправлять лишь незначительные суммы.
Бросив взгляд на телефон, Анна увидела, что он всё ещё занят стоявшим к ней спиной человеком. Она заметила, что у него тёмные волосы, но не смогла разглядеть толком его лицо, чтобы выяснить, является ли он жильцом этого дома. Когда стало ясно, что он не намерен заканчивать разговор, она решила больше не ждать и направилась по Девяносто Шестой улице к входу в метро на Бродвее.
Был жаркий, сырой вечер, и Манхэттен был ещё окутан запахами автомобильных выхлопов и гниющего мусора. У входа в метро скопилась стайка чёрных юнцов. - «Хочешь пососать петушка, сука?»- крикнул ей один из них. Остальные расхохотались, но волосы на голове Анны зашевелились. В этом месте групповые нападения были не редкостью, и случались даже убийства. Она сделала вид, что не расслышала, сунула в турникет жетон и заспешила по платформе, заполненной ожидавшими поезда людьми.
Анна огляделась вокруг, чтобы убедиться, что за ней не увязались чёрные юнцы, и её взгляд выхватил фигуру человека, похожего на мужчину, который звонил по телефону в вестибюле её дома. Его лицо скрывали тёмные очки, но ей показалось, что она узнала его. Она снова повернулась лицом к рельсам, и в это время волна жаркого, застоявшегося воздуха возвестила о приближении поезда. Толпа, окружавшая её, подалась вперёд, и Анна почувствовала, как её несёт к самому краю платформы. Когда поезд вынырнул из туннеля в дальнем конце станции, его рёв стал громче, и Анна инстинктивно отпрянула назад, так же, как и плотная масса людей рядом, но в последний момент чья-то рука ткнула её в спину между лопатками и толкнула вперёд.
У неё не было времени посмотреть, кто её толкнул, и намеренно это было сделано или нет; Анна знала наверняка лишь то, что она теряет равновесие и начинает падать на путь перед надвигавшимся поездом. Пока она балансировала на краю платформы, всё было как в замедленном кино: приближение поезда; её попытки взмахами рук удержаться на ногах; тянувшие в отчаянии к ней руки оказавшиеся рядом люди, которые пытались поймать её прежде, чем она упадёт. Молодая женщина в джинсах с заплатками и футболке ухватила Анну за руку и держала её до тех пор, пока бывший с ней молодой человек не ухватился за куртку падавшей. Но взялся за неё он неловко и едва ли смог бы удержать, если бы не помощь других пассажиров, которые схватили её с такой силой, что она рухнула на платформу.
От пережитого у неё перехватило дыхание. Она видела смотревшие на неё лица и слышала гул голосов, но они были похожи на волны, плескавшиеся на далёком берегу, и она не могла разобрать слов. Сердце её бешено колотилось, а в груди была ужасная боль. Словно чей-то кулак нанёс ей сокрушительный удар между грудями и едва не разбил её лёгкие. Тело её покрылось испариной, и она не могла унять дрожь. Сквозь закрытые веки её ослепил ярко-белый свет, и она поняла, что теряет сознание.

Джанна обхватила себя руками, когда борт TWA#187 закончил снижение и коснулся посадочной полосы в аэропорту Кеннеди. Она устала, но всё же испытывала радостный подъём, в основном из-за того, что её должна встретить Анна. Во время всего путешествия через Атлантику она обдумывала всё, что ей хотелось рассказать Анне – о годе, проведённом в школе усовершенствования в Монтрё, о смерти Женевьевы, о времени, проведённом ею с Джанет в Сингапуре и о посещении её родителей – но больше всего она думала о предложении Дерека Саутворта.
Оно застало Джанну врасплох, и, когда он предложил ей выйти за него замуж, она не сразу согласилась. Она не сомневалась в том, что любит его, но разница в возрасте и то обстоятельство, что он не мог иметь детей, были вещами, о которых следовало подумать. Первым её побуждением было позвонить Анне и обсудить это с ней, но, когда она сказала об этом Дереку, он предложил лучшее решение: «Через пару дней у меня назначена встреча с Феликсом Эрвином в Калифорнии, - сказал он. - Почему бы тебе не слетать в Нью-Йорк, встретиться с Анной, а я присоединюсь к вам, когда закончу дела на Западном Побережье? Если она примет меня, мы сможем даже пожениться в Нью-Йорке».
Это было отличное решение, и проявленное им понимание, когда он предложил это, помогло Джанне увериться, что она действительно хочет стать его женой.
«Мисс Максвелл-Хантер?»
Джанна подняла взгляд. Одна из стюардесс, темноволосая женщина, склонилась над её креслом.
«Да?» - сказала Джанна.
«Пилот получил сообщение от диспетчера, что что-то случилось, и поступило распоряжение провести вас через таможню и паспортный контроль возможно скорее».
«Да в чём, чёрт побери, дело?»- спросила Джанна, почувствовав, как учащённо забилось сердце.
«Не знаю, - сказала стюардесса, - но, если вы пойдёте со мной, я покажу вам, куда идти».
Она пошла к двери, протискиваясь мимо других пассажиров, уже стоявших в проходе в ожидании выхода из самолёта. Как только дверь авиалайнера открылась, Джанну провели по бетонной полосе и через ряд подземных переходов привели к инспектору иммиграционной службы, сидевшему за столом. Он взглянул на паспорт Джанны, быстро поставил в нём штамп и махнул рукой, чтобы она прошла через таможню, где её ручную кладь пропустили без досмотра, и сообщили, что остальной багаж, если она пожелает, она сможет забрать позже.
«Джанна!»
Услышав, как её окликнули по имени, она обернулась и увидела, что ей из-за ограждения машет рукой Дэйв Уилсон.
«Где Анна? - спросила она. - Что-нибудь случилось?»
«Боюсь, что так. - Уилсон взял её под руку и вывел из здания аэровокзала к своей припаркованной машине. - С Анной произошёл несчастный случай».
«О, Боже! - Джанна ощутила болезненную тяжесть в низу живота. - Что случилось?»
«Она чуть не попала в метро под поезд».
«Она сильно пострадала?»
«Какие-то люди успели схватить её прежде, чем она упала, - сказал Уилсон, выруливая на дорогу, ведущую к Манхэттену. - Поезд её даже не задел».
«Тогда что же с ней?»
«Из-за пережитого потрясения с ней случился удар. Парамедики доставили её в реанимационную палату в медицинский центр «Коламбиа Пресвитериан». Врач обнаружил в её кармане письмо с моим именем, передал его полиции, а та связалась со мной. Я разговаривал с ней перед этим, поэтому я знал, что она собиралась встретить тебя…» Он смолк, и какое-то время они ехали молча.
По дороге в больницу они поочерёдно пытались начать разговор, но были слишком заняты своими мыслями, чтобы он получился.
«Я подожду тебя здесь» ,- сказал Уилсон, когда они вошли в вестибюль.
Джанна кивнула и прошла следом за сестрой в дверь платной палаты, в которой врач изучал электрокардиограмму. Когда она назвала себя и спросила, как себя чувствует Анна, он сказал: «На этой стадии трудно делать прогноз. Наверняка мы знаем лишь то, что у неё был удар, и он парализовал верхнюю часть её тела. Она не может ни говорить, ни шевелить руками. Чтобы определить, насколько серьёзно пострадал её мозг, потребуется день или два, но, даже если мозг в порядке, боюсь, пройдёт немало времени прежде, чем у неё восстановятся речевые и двигательные функции».
«Мне можно войти?» - спросила она.
«Конечно, - сказал врач. - Но должен предупредить вас, что она может вас и не узнать».
Вторая койка в палате была пуста, а сбоку от той, на которой лежала Анна, стояли металлическая стойка с капельницей, кислородные баллоны и столик на колёсиках с портативным аппаратом ЭКГ. От локтевых сгибов тянулись пластиковые трубки, а на груди лежали провода от подсоединённых электродов. Они делали её как будто меньше и очень хрупкой на вид, похожей на робкого, испуганного ребёнка, и сердце Джанны рванулось к ней.
«Анна, - сказала она, - это Джанна…»
Женщина в кровати не ответила. Глаза её были открыты, но они смотрели неотрывно, не мигая, в потолок. Джанна подавила рыдания, склонилась над Анной и нежно поцеловала её в щёку. - «Я буду заботиться о тебе», - прошептала она дрогнувшим голосом.
Глаза Анны медленно повернулись к Джанне, и по щеке её покатились слёзы.

37.
В последующие недели Джанна целиком посвятила себя уходу за Анной. Она часами просиживала возле её кровати, держа её за руку и разговаривая с ней, хотя та и не могла ответить. Дерек прибыл в Нью-Йорк через два дня после перенесённого Анной удара, но надолго не задержался. После того, как Джанна подписала несколько документов, дававших ему право на ссуду под залог её земли в Сингапуре, он в конце недели вернулся в Лондон, не потребовав от Джанны ответа на своё предложение.
Джанна оценила его участие. Она была так расстроена из-за Анны, что и думать не могла о чём-то другом. После того, как Анна провела в больнице почти месяц, Билл Хансен, личный врач Анны, сказал Джанне, что держать её там больше не имеет смысла.
«Она нуждается сейчас лишь в интенсивной физической и речевой терапии, - сказал врач, - а это она может получить и амбулаторно».
Когда Джанна попросила его дать долгосрочный прогноз состояния Анны, он сделал его весьма неохотно. - «Многое зависит от того, что произойдёт в ближайшие несколько месяцев, - сказал он. - Если терапия пойдёт ей на пользу, будет неплохая возможность существенного улучшения, но, чем дольше будут подавлены речевые и моторные функции, тем менее вероятно улучшение её состояния».
Дэйв Уилсон сообщил коменданту дома Анны, что Джанна будет пользоваться её квартирой, пока ежедневно навещает её в больнице. Но, когда Билл Хансен сказал, что пора бы больную забрать домой, Джанне стало ясно, что для двоих ей придётся подыскать другую квартиру. Анну можно было перемещать только в коляске, и о том, чтобы остаться в её квартире, в которую надо было подниматься на пятый этаж, не могло быть и речи.
Проблему решил Дерек. Благодаря связям, появившимся у него в ведущей компании в сфере недвижимости, он нашёл и снял квартиру на первом этаже в доме на Пятой Авеню напротив Музея Искусств «Метрополитен». Когда Джанна спросила о её стоимости, он сказал, чтобы она рассматривала это как вознаграждение за сведения, которые она дала ему о «Мату-Гросу Эксплорейшнз», благодаря которым ему удалось получить громадную прибыль.
Он взял за правило регулярно пересекать Атлантику, чтобы проводить уикенды с Джанной, и во время этих визитов подробно посвящал её в то, как он вкладывал деньги, взятые под залог земли Джанет. У него были в Париже контакты с Графиней, и он разработал с ней соглашение, в соответствии с которым он приобрёл контрольный пакет акций её агентства, но оставил её управляющей за себя. Единственной переменой в работе агентства было то, что Саутворт теперь говорил, куда он хочет устроить девушек в качестве личных помощниц и какого рода сведения они должны выуживать для него из своих нанимателей. Он основал холдинговую компанию «Стар Индастриз» и зарегистрировал её в Лондоне под своим именем и именем Джанны. - «Нравится тебе это или нет, - сказал он Джанне, - ты – директор компании, на которую уже начинают заинтересованно поглядывать немало желающих вложить деньги уважаемых в Сити банкиров».
Он также описал ей обстоятельства приобретения различных акций, сделанного им на основе тайных сведений, предоставленных девушками Графини, и все они оказались исключительно выгодными. - «Все пытаются понять, как я это делаю, - сказал он, - но пока никто даже не приблизился к разгадке».
Чувства Джанны по отношению к тому, что делал Саутворт, были смешанными: одна её часть воспринимала это с инстинктивным беспокойством, в то время как другая оправдывала его действия тем доводом, что без его успеха и без щедрости, с которой он им делился, было бы невозможно оплачивать значительные суммы, предъявляемые за уход за Анной. Ей были необходимы дважды в неделю занятия лечебной физкультурой и речевые упражнения, постоянное наблюдение у специалистов по неврологии и личная сиделка, чтобы она ухаживала за нею тогда, когда этого не могла делать Джанна. Расходы Анны частично возмещала программа коллективного страхования фирмы, в которой она работала, но она выплачивала суммы по минимальным ставкам, а Саутворт настаивал, чтобы денег на всё необходимое Анне не жалели.
Джанна становилась всё более зависимой от него, и не только в финансовом смысле, но и в духовном. Она была потрясена случившимся с Анной и сосредоточила все свои силы на уходе за ней. У неё ничего не оставалось для Дерека, и, когда они бывали вместе во время его первых визитов из Лондона, она могла лишь лежать в его объятиях и плакать. Она знала, что другие мужчины устали бы от этого, но он был не такой: терпеливый, подбадривающий, добрый, понимающий, он был, казалось, доволен уже тем, что находится возле Джанны, и от этого он становился для неё дороже, чем он мог представить себе. Во многом его поведение отражало лучшие черты Марка – факт, не ускользнувший от внимания Джанны – и каждый раз, когда он возвращался в Лондон, она чувствовала себя без него всё более одинокой.
Должно быть, это как-то проявилось, потому что месяца через три после того, как Анну сразил удар, Дэйв Уилсон пригласил Джанну на коктейль в «Плазу» и сказал, что пора ей уделить внимание и себе. - «В том, что касается Анны, ничего нельзя гарантировать, - сказал он. - Билл Хансен говорит мне, что она может находиться в таком состоянии ещё долго, возможно, всегда».
«Я не смирюсь с этим», - сказала Джанна.
«Может быть, придётся, - ответил поверенный. - А пока - жизнь продолжается, и Дерек Саутворт не будет ждать вечно».
«Он говорил с вами?» - спросила Джанна.
«Только спросил об особенностях бракосочетания в Нью-Йорке».
«А вы могли бы его устроить?»
«С удовольствием».
«Где-нибудь в таком месте, где сможет присутствовать Анна?»
«Я знаю судью, который будет счастлив исполнить церемонию в вашей квартире».
В тот же вечер Джанна позвонила Дереку в Лондон и сказала ему, что решила принять его предложение. Через две недели их поженили в квартире на Пятой Авеню. Анна была свидетельницей на церемонии, безмолвная и всё ещё парализованная, в инвалидном кресле. Когда судья провозгласил пару мужем и женой, Джанна посмотрела на вырастившую её женщину и увидела, как ей показалось, первый физический отклик, произведённый Анной после того, как с ней случился инсульт. Её рот открылся, казалось, она отчаянно пытается что-то сказать, но, когда слова так и не вышли из неё, она откинулась в кресло, и слёзы заструились по её щекам.
Оставив Анну на попечение сиделки, Джанна отправилась с Дереком в Англию на трёхнедельный медовый месяц, в конце которого он настоял на совершении второй брачной церемонии, на этот раз в красивой церкви с восьмиугольной башней в Коксволде, деревне в северной части Йоркшира. После церемонии, на которой она была одета в белое платье, купленное ей Дереком в Йорке, они отправились вересковыми болотами в Карпербай и провели ночь в гостинице «Пшеничный Сноп».
«Когда мы были здесь в прошлый раз, я публично объявил о своей помолвке, - сказал он, когда они лежали в объятиях друг друга. - Я полюбил эту церковь в Коксволде ещё мальчишкой и всегда мечтал, что когда-то я женюсь здесь. Спасибо тебе за то, что ты сделала меня самым счастливым человеком».
Джанна была так тронута, что вместо того, чтобы выразить свои чувства словами, она поцеловала Дерека со страстью, которой она не ощущала со времени инсульта Анны. Как будто прорвалась дамба. Дерек отозвался на её поцелуй столь же горячо, начав сосать её соски, а потом опустив голову к её лобку и введя язык в её влагалище.
«Продолжай», - прошептала она.
Её голос стал хриплым, когда она обхватила губами его член. Когда она прошлась языком по его головке, ощущая её солёный вкус и глубоко вдыхая острый, мускусный запах, ей показалось, что вены его члена подобны живым нитям лиан. Когда она открыла глаза, его вздувшийся член белел, подрагивая, над золотистыми волосами её лобка.
Её как будто уносило в иное измерение; она плыла, невесомая, в вакууме, где капельки воды, похожие на слёзы, отражали свет в бесконечной гамме цветов, сверкая всё ярче, пока, медленно потухая, они не разрывались на осколки, образовывавшие всё новые и новые узоры.
Она поднесла его пальцы ко рту и стала сосать их с жадностью младенца, жаждущего насыщения, а когда он вошёл в неё, она прижалась носом и губами к его ладони, лишив себя на какой-то миг способности дышать. Это был миг экстаза, который – ей хотелось этого – задушил бы её, её тело выгнулось дугой, содрогая её всю, так глубоко, так сильно, так всеобъемлюще, что она хотела бы отдаться ему навеки.
«Любовь моя!»
Его голос донёсся до неё как будто из далёких сфер, он был нежным напоминанием о другом месте и другом времени, когда она была окружена любовью и теплом понимания. Тогда были смех и музыка; мелодия, через которую она ввела себя в тайну взросления и которая теперь повторялась, начинаясь с медленных всплесков и постепенно поднимаясь до крещендо, от которого затрепетали все струны её существа.
Она была переполнена им: член, пальцы, рот, язык, и всё это двигалось одновременно, сося, проникая, сдавливая, кусая, её соки, его соки, и боль, заставлявшая её вскрикивать от наслаждения. Она впилась ногтями в его ягодицы, когда что-то внутри её лопнуло. Покровы разошлись, тонкие, как дымка, пелена крови оросила её, и её тело выгнулось, прижавшись к его телу, содрогаясь в неукротимых, казавшихся бесконечными, конвульсиях.
«О, Боже, как я скучал по тебе!» - сказал он.
Она просунула пальцы вдоль его члена во влагалище и почувствовала, как в неё горячими толчками вгоняется его сперма. Она поступала в такт его сердцебиению, растекаясь по её коже, и лишь затем проникала в тайники её тела. Когда он, совсем выдохшийся, отвалился от неё, она вынула пальцы и сунула их в рот, смакуя кисловатый вкус его вязкого семени.
Её бёдра были ещё раздвинуты и вздрагивали. Он продолжал оставаться глубоко внутри неё, но, когда его эрекция пошла на спад, струйка жидкости пролилась по ложбинке к её анусу. Ночные звуки, так ненадолго стихшие, вернули ей внешний мир: скрип дома, подобный скрипу корабельных снастей в непогоду, быструю дробь дождевых капель, приносимых порывами ветра, собачий вой и вопрошающий крик кроншнепа.
Она лежала молча, чувствуя, как медленно выходит его уменьшавшийся член. Она напрягла мышцы влагалища, силясь удержать его в себе, и на какой-то миг ей это удалось, но потом он снова стал выходить из неё, и на этот раз неотвратимо. Отделившись, Дерек соскользнул с неё и положил голову на её груди. Она перебирала пальцами его волосы, пытаясь понять причину своего беспокойства, и наконец пришла к выводу, что, хотя их любовные утехи и убрали на какое-то время из её головы все мысли, её озабоченность из-за Анны, словно изгнанный дух, томилась в тени, ожидая времени, когда можно будет овладеть ею снова.
«Знать бы мне, что делать», - прошептала она.
«Ты о чём?» - спросил он.
«Об Анне».
«Она в хороших руках».
«Я имею в виду, в будущем. Я хочу быть рядом с ней, но что у нас будет за супружество, если я буду в Нью-Йорке, а ты – в Лондоне».
«Есть одно средство, которое могло бы решить обе эти проблемы, - сказал он, опершись на локоть. - Мои визиты в Лос-Анджелес убедили меня в том, что нам следует открыть там офис. Калифорния переживает сейчас бум, возможностей для бизнеса там предостаточно. Феликс Эрвин сколачивает себе состояние, и мы тоже могли бы, но один из нас должен быть здесь, чтобы вести дела. Большинство моих связей в Лондоне, но я не вижу причины, по какой ты не смогла бы следить за нашей работой в Лос-Анджелесе».
«А как же Анна?»
«Калифорнийский университет имеет один из лучших в мире реабилитационных центров для перенёсших инсульт. Ты сможешь быть с ней и одновременно учиться управлению бизнесом».
«Но ты же будешь в Лондоне…»
«Я буду летать туда и обратно: две недели в Америке, две – в Англии».
«По-твоему, наш брак выдержит такую разлуку?»
«Другие-то выдерживают, - ответил он. - Короткие расставания заставят нас ещё больше ценить время, проводимое вместе».
Он опять занялся с ней любовью, и она откликнулась на его ласки, но мысли её были сосредоточены больше на том, что он сказал, чем на том, что он делал. Возможно, его предложение окажется удачным. Оно было далеко не совершенным, и мысль об управлении компанией на Западном побережье пугала её, но, если это был единственный способ быть замужем и присматривать за Анной, она желала попробовать его.

В последовавшие за этим месяцы опыт оказался более успешным, чем они могли предположить. Дерек уже снял помещение под офис в Сенчьюри Сити и приобрёл кондоминиум в Беверли Хиллз, в который Джанна переехала с Анной в конце ноября 1965 года. Каждый день появлялась персональная патронажная сестра, чтобы отвезти Анну в Медицинский Центр Калифорнийского Университета на лечение в реабилитационной клинике для перенесших инсульт, оставляя Джанне свободное время для наблюдения за тем, как идут дела в «Стар Индастриз», а эта работа первоначально требовала лишь выполнять указания Дерека да готовить отчёты о возможности различных инвестиций, которые он проверял во время своих полумесячных визитов в Лос-Анджелес.
Несмотря на частые разлуки, время, которое Джанна проводила со своим мужем, было преисполнено такой радости, что оно с лихвой возмещало дни, когда они были в разлуке: он был нежным, любящим, забавным, очаровательным и бесконечно терпеливым в обучении жены премудростям венчурного капиталовложения. Она оказалась способной ученицей и быстро научилась технике подачи объявлений о продаже недвижимости, покупки акций компаний, готовящихся к слиянию, использования кредитов для покупки всей партии товара, куда вкладывать капитал в качестве недостающего и как вести торговлю товарами. Почти все шаги Саутворта были продиктованы сведениями, полученными им от девушек, устроенных Графиней личными помощницами. А они оказались базой данных, быстро превративших «Стар Индастриз» в лакомый кусочек для финансового мира как в Европе, так и в Америке.
Он заработал себе репутацию человека, обладающего сверхъестественной способностью знать, когда покупать и когда продавать акции, какие компании нуждаются в привлечении капитала, чтобы заменить иссякшие источники, где отводится земля под крупное строительство, как осуществлять выгодные фьючерсные сделки на товарном рынке, где разрабатываются новинки, и какие перестановки на ключевых постах могут изменить положение дел в промышленности. Конец шестидесятых и начало семидесятых были временем, когда финансовый мир был неизведанной землёй, в которой достаточно было самого незначительного слуха, чтобы акции круто поднялись в цене. «Экьюити Фандинг» , разместивший свою штаб-квартиру в Сенчьюри Сити, стал одним из самых преуспевающих общественных фондов в Америке, учредив конторы по продаже незарегистрированных ценных бумаг по телефону, где служащие выписывали фиктивные страховые полисы как обеспечение несуществующих вложений. Другая корпорация, вовсе не имевшая никакого отношения к авиапромышленности, объявила о планах перестройки лишних транспортных самолётов в «Гуппи» и «Супер-Гуппи» , в результате которой благодаря увеличению грузоподъёмности появятся огромные прибыли, и этой сказки оказалось достаточно, чтобы в считанные месяцы стоимость акций компании возросла с 10 до 65, пока последовавшее расследование не установило, что купленных самолётов не было и в помине.
«Стар Индастриз» стала компанией, за которой установили самое пристальное наблюдение по обе стороны Атлантики. Когда Дерек Саутворт делал на рынке какой-то ход, другие слепо следовали его примеру, хотя долгое время не было никаких признаков, указывавших на надёжность этого предприятия. Им достаточно было того, что они делали прибыль, а именно так в большинстве случаев и было. Не упускали из виду и деятельность Джанны, особенно когда речь шла о капиталовложениях, которые она делала, приобретая телевизионные станции, в которых она сделалась признанным знатоком. Никто не знал только, что причиной тому было отсутствие у Дерека Саутворта американского гражданства, не позволявшее ему подобные приобретения в соответствии с правилами Комитета Федеральной Связи, и он использовал свою жену для этих приобретений в качестве прикрытия.
В ходе этих сделок Джанна получила обучение без отрыва от работы, гораздо более эффективное, чем то, что она могла бы получить в бизнес-школе при Гарварде или любом другом университете, и к середине семидесятых она вполне могла осуществлять контроль за операциями «Стар Индастриз» в Соединённых Штатах. Как Председатель Совета Директоров и Главный Управляющий – титулы, которыми она была наделена наравне со своим мужем – Джанна управляла компанией, занимавшей пять этажей небоскрёба на Аллее Звёзд в Сенчьюри Сити, высотного комплекса, сооружённого на бывшем заднем дворе студии «XX Век Фокс». В этом же здании размещались и офисы Феликса Эрвина, который, хотя и жил на ранчо в горах Санта Инез , с которого открывался вид на Санта Барбару, тем не менее, ежедневно совершал двухсотмильное путешествие за штурвалом личного вертолёта, который он сажал на площадку на крыше здания.
Финансист играл активную роль, помогая Джанне овладеть тонкостями своего дела, особенно в те годы, когда она переехала с Анной в Калифорнию, и стал близким другом, к которому, она знала, она всегда может обратиться за советом. Он продолжал оставаться очень замкнутым человеком, никогда не приглашал Джанну на своё ранчо и ничего не рассказывал ей о своей жизни до той поры, когда они впервые встретились в Цюрихе, но всегда относился к ней по-дружески и оказывал поддержку. Они часто встречались за обедом в «Ла Скала» или «У Чейзена», и во время этих обедов Джанна свободно говорила с ним о проблемах, с которыми она могла столкнуться, как личных, так и деловых, и он давал совет, который оказывался мудрым. Когда Джанна сделалась опытнее, а «Стар Индастриз» стала процветать, Эрвин предлагал разнообразные предприятия, за которые она могла взяться, организовав с ним совместный бизнес, и эти действия часто оказывались очень выгодными и заставили её осознать, что можно преуспеть, и не полагаясь на тайную информацию.
По мере того, как здоровье Анны улучшалось, и она медленно обретала вновь дар речи и возможность пользоваться руками, Джанна стала совершать частые полёты в Лондон для консультаций со своим мужем, управлявшим европейскими операциями фирмы из их офисов в гигантском особняке на Треднидл стрит в самом сердце финансового района. Во время этих прилётов она останавливалась в доме Дерека на Саут Одли стрит , и первые шесть или семь лет их супружества делала решительные усилия, чтобы быть для него не только деловым партнёром, но и преданной женой. Она покупала множество кулинарных книг и старалась угадать его любимые блюда, хотя к ним ежедневно приходила кухарка, бывшая и экономкой, и Джанна прилагала немало стараний, пытаясь устроить светскую жизнь так, чтобы они могли проводить её вместе. Он как будто ценил её старания и всегда был внимательным любовником, но трения, возникавшие между ними из-за вопроса, продолжать ли им полагаться на тайные сведения, внесли в их личные отношения напряжённость, которая, в конце концов, стала отдалять их друг от друга.
«В любой организации есть отдел изыскания и развития, - убеждал он. - Просто наш – лучший».
«То, что мы делаем, не только неэтично, - возражала она, - это противозаконно».
«Когда мы начинали, ты почему-то этого не замечала».
«Тогда было по-другому. Анне нужна была помощь, а я не знала о бизнесе столько, сколько знаю сейчас».
«И ты думаешь, что, если у тебя было несколько удачных сделок, устроенных Феликсом Эрвином, ты сможешь справиться с конкурентами, не имея перед ними преимущества?»
«Я хотела бы, чтобы мы попробовали…»
Он пожал плечами. - «Что ж, пробуй. Но экспериментируй на своём поле, не на моём!»
По мере того, как трещина между ними росла, Джанна начинала видеть мужа в новом свете. Он, кажется, сильно изменился за десять лет, что они были женаты. Сейчас, когда ей был тридцать один год, а ему пошёл шестой десяток, разница в возрасте стала заметнее: он сделался менее чутким к её женским потребностям, не в сексуальном отношении, а в чувственном, и их занятия любовью стали более механическими. Его юмор приобрёл налёт цинизма, и он проявлял растущее безразличие к усилиям Джанны сделать их дом местом, где они оба смогли бы искать убежище от штормов, захлёстывавших их в мире бизнеса чуть ли не каждый день. Он и пить стал больше, и всё дольше задерживался в своих частых поездках на Континент. Его ранний успех со «Стар Индастриз» был так велик и достигнут с такой лёгкостью, что он начал полагать, что он будет триумфатором всегда, независимо от того, будет ли он вкладывать заботу и энергию, требовавшиеся для заключения каждой сделки в отдельности. В результате такого отношения появились мелкие упущения, из-за которых возросло количество неудачных вложений, и он часто требовал у Джанны, чтобы она покрыла их прибылью из американского отделения компании.
Худшее из вложений произошло в конце августа 1975 года, когда Саутворт заявил о своих притязаниях на владение крупной сетью европейских гостиниц, приобретя большой пакет её акций и пригрозив судебной тяжбой на предмет получения доверенности на контрольный пакет. Директора сети гостиниц, однако, не сдались, как рассчитывал Дерек, а решили дать бой Саутворту, распустив слух о том, что они упрочат свою материальную базу, слившись с неким финансовым покровителем. Они якобы нашли такового, но отказывались назвать его имя, предпочтя выждать до того дня, в который этот вопрос должен быть доведён до сведения акционеров. Это был умный ход, потому что Саутворт влез в большие долги, чтобы купить количество акций, достаточное для захвата компании, и эта задержка требовала от него огромных расходов по выплате процентов. Потом совершенно неожиданно на рынке произошёл спад, настолько обесценивший стоимость приобретённых им акций, что, продав их, он понёс бы огромные убытки.
Джанна знала об этом, но, учитывая, что проблема касалась деятельности европейской части компании, находившейся целиком во владении её мужа, старалась не вмешиваться, пока банки, в которых он брал займы, не стали оказывать давление на американский филиал «Стар Индастриз», требуя вернуть эти займы. Когда это случилось, Джанна была в Калифорнии, и, хотя она вполне могла разрешить перевод денег, которые были бы списаны как убытки от деятельности её отделения компании, она, прежде, чем сделать это, обратилась за советом к Анне и Феликсу Эрвину.
К тому времени у Анны почти полностью восстановились речь и способность двигать обеими руками, и она работала неполный рабочий день в качестве помощницы Джанны. Она всё ещё говорила, запинаясь, и временами испытывала боль в правой руке, особенно после переутомления, но была в состоянии составлять для Анны ежедневный график работы и регистрировать телефонные звонки.
Пожилая женщина понимала, что между Джанной и её мужем растёт напряжённость, но не высказывала своего отношения, потому что чувствовала, что они сами должны в этом разобраться. Когда её способность к общению восстановилась, она сочла, что благоразумнее будет не открывать то, что ей было известно о прошлом англичанина. Кому бы это пошло на пользу? К тому времени, как Анна вновь обрела способность говорить, они были уже женаты и, по крайней мере первые шесть или семь лет, очень счастливы. Даже когда Джанна сообщила ей, что у них имеются проблемы, Анна решила не открывать ничего из того, что опять начнёт преследовать её, если Джанна и Саутворт в состоянии будут решить эти проблемы сами. Вместо этого она выслушала, посочувствовала и предложила Джанне, если уж та решила предпринять шаги к расставанию со своим мужем, побеседовать с Дэйвом Уилсоном.
Феликс Эрвин ограничился советом строго по деловым аспектам стоявших перед Джанной проблем, отдельно коснувшись неприятного выбора, перед которым оказался Саутворт, учитывая неудачную попытку завладеть сетью гостиниц в Европе.
«Это как раз та возможность, которую ты ищешь, - сказал Эрвин за обедом в ресторане «Скандия» на бульваре Сансет.
«Выплата его долгов?»
«Ты покажешь Дереку, что положение, которое он считает безнадёжным, можно не только спасти, но и превратить в чрезвычайно выгодное предприятие».
«Как? - спросила Джанна. - Они поняли, что он блефует, и выставили его на посмешище».
«Ему только так кажется, но у тебя есть козырная карта, которой нет у него».
«И что же это?»
«Я, - усмехнулся Эрвин. - Я знал, что они ищут белого рыцаря , поэтому я гарантировал им поддержку, необходимую, чтобы заставить Дерека открыть свои карты. - Он пожал плечами. - Я уже ссудил им двадцать миллионов долларов и гарантировал неограниченный кредит, но это соглашение может быть аннулировано в любое время, а когда это случится, они не устоят».
«А не станут ли они искать нового белого рыцаря?» - спросила Джанна.
«Возможно, - признал Эрвин, - но, если я потребую немедленной выплаты займа, никто не возьмёт на себя риск вложения капитала в фирму, у которой есть такая проблема».
«И ты сделаешь это для меня?»
«Это со всех сторон весьма разумно, - ответил финансист. - Они окажутся беззащитными перед новым владельцем, а мы можем стать таковым с тем же успехом, что и твой муж. Моё единственное условие – чтобы ты отправилась в Лондон и устроила эту сделку лично. Ты пожила в тени Дерека достаточно долго. Расправить крылышки – это одно дело, а вот увидеть, сможешь ли ты летать – совсем другое. Вот тебе и возможность узнать это».