Pokazuha.ru
Автор: woodenfrog
Ссылка: http://pokazuha.ru/view/topic.cfm?key_or=1489660

Золотая миля. Главы сорок первая и сорок вторая
Творчество > Проза (любимое)


Этот роман я перевёл лет двадцать или тридцать назад. Его действие охватывает 42 года и происходит в самых разных странах. В романе есть шокирующие сцены, поэтому я не рекомендовал бы его лицам младше 18 лет.

41.
Лос-Анджелес. 10 августа 1984 года.
Вертолёт «Джет Рейнджер», «Белл-206» , задрожал, когда шум двигателей превратился в пронзительный вой, а винт медленно оторвал его от площадки на крыше небоскрёба в Сенчьюри Сити.
Подобные взлёты Джанна совершала часто, при этом за штурвалом машины, используемой Феликсом Эрвином для сообщения между уединённым ранчо на вершине холма с видом на Санта-Барбару и его офисами в том же небоскрёбе в Сенчьюри Сити, где размещалась и штаб-квартира «Стар Индастриз», был он сам. Она знала, что он – опытный пилот, но тело её всё же напряглось, когда летательный аппарат поднялся с крохотного пятачка, и она оказалась подвешенной в воздухе, и её и пустоту под ней разделял лишь тонкий пластик, из которого был изготовлен пузырь кабины.
«Всё хорошо?» - прокричал, пересиливая рёв двигателя, Эрвин.
Она кивнула, но, когда она глядела на открывавшийся внизу вид, кулаки её были по-прежнему стиснуты. Прошло почти девять лет с тех пор, как она покинула Лондон по настоянию Дэйва Уилсона, и за это время бизнес её расцвёл так, как она не могла бы вообразить в самых диких мечтах, в значительной степени благодаря советам и поддержке, которые она получала от Феликса Эрвина. После того, как он в первый раз пригласил Джанну участвовать вместе с ним в различных проектах, когда она стала осуществлять контроль над деятельностью «Стар Индастриз» в Калифорнии, они вложили немалые средства в многочисленные предприятия, включая финансирование значительной доли стройки, превратившей задние дворы студии «XX Век Фокс» в каньоны из небоскрёбов, воздвигнутых из стали и стекла, которые она видела сейчас под собой как сталагмиты.
Прибыли от этих предприятий превратили «Стар Индастриз» в одну из богатейших частных фирм в мире, работавших с венчурным капиталом, но в последние годы её активы были очень сильно истощены из-за убытков, понесённых европейским отделением компании, которое всё ещё управлялось из Лондона Дереком Саутвортом. После того, как Джанна укрылась от своего мужа в Калифорнии, Дэйв Уилсон составил документы, в законном порядке устанавливавшие, что она будет нести ответственность исключительно за управление фирмой в Соединённых Штатах, в то время как владения Саутворта будут включать в себя Британские Острова и Европу, деятельность же в остальной части мира будет поделена между ними поровну. Сначала Саутворт возражал против этого соглашения, но, когда нью-йоркский поверенный выложил ему всё, что он знал о прошлом англичанина, Дерек подписал соглашение, но упрямо отказывался пойти на развод. Джанна предпочла бы полное отделение, будь оно возможным, но она также понимала, какой вред будет причинён «Стар Индастриз», если она перестанет существовать как совместная собственность, и она научилась жить в соответствии с этим соглашением.
По условиям соглашения Джанна, хотя юридически и была замужем за Саутвортом, была свободна от него во всех отношениях, кроме того, что не могла снова выйти замуж, а поскольку этого ей хотелось меньше всего, это казалось незначительной платой за – в остальном – полное освобождение.
Но она по-прежнему была связана с Саутвортом совместным владением «Стар Индастриз», и убытки, причиняемые европейским отделением, списывались за счёт прибылей, которые компания получала в Соединённых Штатах. Какое-то время положение было терпимым, потому что, хотя Саутворт и продолжал делать неудачные вложения, Джанна добивалась таких больших прибылей, что «Стар Индастриз» была достаточно богата, чтобы погасить эти убытки. Но в последнее время положение достигло точки, когда не раз и не два проявленная Саутвортом некомпетентность вылилась в такие огромные потери, что они стали угрожать стабильности компании, и Джанна поняла, что надо предпринять решительные действия, и действовать надо быстро.
Положение ухудшилось после смерти Графини, когда деятельность агентства по найму, которым она управляла столько лет, неожиданно прекратилась. Джанна восприняла смерть Графини как своего рода благословение, но Саутворт, который стал целиком зависеть от тайных сведений, получаемых им от девушек Графини, был уничтожен. Он делал одно вложение за другим, и, подобно неопытному игроку, пытался возместить свои убытки, удваивая ставки, быстро погружая «Стар Индастриз» всё глубже и глубже в долги.
Наконец, после нескольких лет вытаскивания Саутворта то из одной беды, то из другой, Джанна обратилась за помощью в разрешении этой дилеммы к Феликсу Эрвину. Он посоветовал ей попытаться выкупить у формального мужа его долю в «Стар Индастриз».- «Это – единственная разумная вещь, которую ты можешь сделать, - сказал он. - Если ты подашь на развод, он заявит, что фирма – это ваша совместная собственность, и, возможно, будет вознаграждён пятидесятью процентами её активов. Потом ничто не помешает ему продать свою долю, и ты утратишь контроль над собственным бизнесом. А дела обстоят так, что он по уши в долгах и будет готов принять любое разумное предложение. Выплати ему крупную сумму сразу, а потом в течение долгого времени выплачивай небольшой процент от прибыли фирмы. Тогда у него не будет искушения сделать что-либо, идущее во вред доверию инвесторов к «Стар Индастриз». Но делай всё это при условии, что он подпишет соглашение о том, что он не имеет притязаний на любые будущие права, полномочия или долю в фирме. Подожди около года, а потом подавай заявление о разводе, и в итоге ты не только получишь свободу, но и сохранишь контроль над фирмой».
Джанна поняла, что это – блестящий совет, и, не теряя времени, взялась за его выполнение. Но она не стала доверять вручение этого предложения Дэйву Уилсону или полудюжине других юристов, которым она платила жалование – и подвергаться риску, что Саутворт ответит на него через своих поверенных, вызвав тем самым бесконечный круг переговоров, которые, возможно, заведут в тупик – Джанна решила сделать предложение Дереку лично. Под предлогом созыва Бюро Директоров, на котором его присутствие было обязательным, она позвонила ему в Лондон и попросила его вылететь в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в совещании, которое она назначила на десять часов утра в понедельник. При мысли о предстоящей встрече у неё сводило живот, и это ощущение усилилось, когда вертолёт угодил в воздушную яму и падал две или три сотни футов, пока Феликс Эрвин не выровнял его. - «Извини! - прокричал он. - Из-за жары полёт на малой высоте всегда неровный».
Джанна бросила взгляд на альтиметр и увидела, что он показывает почти три тысячи футов, высоту, достаточную для того, чтобы ей был виден весь Сенчьюри Сити, раскинувшийся внизу, с одной стороны граничивший с Вествудом, а с другой – с Беверли Хиллз. В восточной части располагался лос-анджелесский «Колизей» , где ещё проходили состязания по лёгкой атлетике XXIII Олимпийских Игр, а в западной она видела матчи, проходившие в новом теннисном центре на территории городка Калифорнийского университета. Но её внимание приковала к себе возвышающаяся часть Уилширского бульвара, между Вествудом и Беверли Хиллз, ставшая известной как «Золотая Миля».
«Вот зачем я на самом деле привёз тебя сюда, - чтобы ты увидела это», - сказал Эрвин.
Джанна посмотрела в указанном им направлении и увидела «Веллингтон Хаус», доминировавший над всеми остальными небоскрёбами благодаря своим размерам и уникальной архитектуре. Возвышаясь подобно колонне с каннелюрами из полированной бронзы, он стоял, сверкая в ярком свете утреннего солнца, и, облачённый в стекло, казался творением скорее скульптора, нежели архитектора.
«Отсюда он выглядит ещё лучше, чем с земли», - сказала Джанна, напрягая голос, чтобы её можно было услышать сквозь шум винта.
Эрвин кивнул и взялся за штурвал, готовясь посадить вертолёт на площадку на крыше «Веллингтон Хауса». Джанне она показалась недостижимо маленькой целью, и, силясь скрыть своё беспокойство, она принялась мысленно обозревать различные стадии, в которых она видела «Веллингтон Хаус» прежде, чем он достиг нынешнего состояния, близкого к завершению.
Сначала была убеждённость Феликса, что невероятно богатые люди больше не хотят жить в широко раскинувшихся усадьбах в Бель-Эйре или Беверли Хиллз. - «Персоны, обладающие подобным богатством, живут в постоянном страхе, - говорил он Джанне, когда впервые предложил ей стать партнёром в строительстве «Веллингтон Хауса». - Они знают, что представляют собой ходячие мишени для всевозможных безумцев. Чего они хотят, так это роскошного окружения, построенного от земли до неба, и чтобы оно гарантировало им абсолютную безопасность».
Поставив это своей главной целью, Эрвин поручил Чарлзу Биллсону, одному из ведущих архитекторов Америки, представить концепцию высотного здания, которое совмещало бы и невероятную роскошь, и самые современные средства безопасности. Последние были специально для этого проекта разработаны компанией «Ханивелл» и включали в себя инфракрасные, микроволновые и ультразвуковые системы обнаружения; контроль доступа в здание с распознаванием голоса; камеры наблюдения, образующие замкнутый контур, с линзами, работоспособными при малой освещённости и обладающими автоматическим наведением и фокусировкой; компьютеризированными центральными постами наблюдения; электрические системы обнаружения по периметру; и кнопки тревоги в каждой комнате, которые немедленно поднимали охранников, нёсших круглосуточное дежурство в вестибюле, в случае чрезвычайной ситуации. Был даже центральный компьютер, запрограммированный на сохранение в памяти медицинских данных каждого жильца, включая имена и номера телефонов врачей, названия лекарств и особые предосторожности, которые необходимо соблюдать при оказании неотложной помощи.
В качестве дополнительной меры безопасности Чарлз Биллсон включил и такую деталь проекта, которая сделала «Веллингтон Хаус» уникальным среди роскошных кондоминиумов на Золотой Миле: частные лифты, достаточно большие, чтобы вмещать автомобили, в которые жильцы могли въезжать прямо с Уилширского бульвара и оставаться за рулём, в то время как они и их автомобили в мгновение ока поднимались на уровень, на котором они жили.
Поскольку эти лифты были единственными в своём роде в мире, «Веллингтон Хаус» привлёк значительное внимание прессы. В местной газете один обозреватель предположил, что люди, купившие кондоминиумы, руководствовались скорее страхом, чем жаждой роскоши. - «Правда в том, - написал он, - что сегодняшние супербогачи ценят более всего одно: обещание личной безопасности. Они требуют анонимности, потому что живут в постоянном страхе быть похищенными, ограбленными, подвергнутыми вымогательствам, даже убитыми. Печален тот факт, что чаще всего люди, способные выложить миллионы за жильё, накопили свои богатства средствами как жестокими, так и незаконными. На состояниях, которые они укрыли на счетах известных швейцарских банков, - кровь, а путь, ведущий к их роскошному существованию в таких убежищах, как «Веллингтон Хаус», усеян трупами тех, кого они использовали в целях наживы. У обладателей шикарных бастионов вдоль Золотой Мили есть все основания жить в страхе, потому что им-то, как никому другому, известно, что у возмездия длинные руки и долгая память».
Вой двигателя сделался ещё пронзительнее, когда Феликс Эрвин умело посадил вертолёт на площадку и выпустил штурвал. Хотя ему было сейчас под семьдесят, он был ещё красивым мужчиной со спокойными и уверенными манерами, в какой-то мере скрадывавшими его возраст. На левой щеке и скуле у него были беловатые рубцы, но они были у него и два десятка лет назад, когда Джанна впервые повстречала его на цюрихской фондовой бирже, и они нисколько не уменьшали излучаемую им ауру совершенства и мужественности. Не сказывался возраст и на его активности: он поддерживал распорядок дня, который измотал бы и куда более молодого человека, и ещё находил время для разнообразных увлечений.
Наибольший интерес для него представляло собирание фильмотеки, которая содержала некоторые лучшие документальные материалы, снятые во время Второй Мировой войны, в том числе фильмы немцев и японцев, а также бригад кинооператоров союзников. Многие из этих плёнок были сняты штатными кинооператорами, которым было поручено заснять военные операции, во время боевых действий они получили незначительную огласку и, таким образом, отображали малоизвестные события. Для того, чтобы использовать своё хобби для сокращения налогов, Эрвин создал фирму, которая специализировалась на прокате киноматериалов продюсером, делающим фильмы, действие которых происходило во время Второй Мировой войны, и направляла прибыли на оплату работы экспертов, разрабатывавших специальные эффекты, прежде всего голографические, которые использовались в ряде художественных фильмов с самыми большими кассовыми сборами.
Глядя, как он снимает наушники, Джанна вспомнила, как он проявил внимание к ней, когда они впервые встретились, но с тех пор их отношения были сугубо платоническими. В течение десяти лет, которые Джанна жила законно отдельно от Дерека Саутворта – за это время она вернула себе девичью фамилию – Феликс Эрвин был не только её партнёром в многочисленных венчурных предприятиях, но стал для неё и самым доверенным человеком, и другом. Их офисы были совсем рядом, и они часто обедали вместе в «Спаго» или в «Ма Мейсоне» . Теперь они были равноправными партнёрами в «Веллингтон Хаусе», венчурном предприятии, в которое они вдвоём вложили почти сто миллионов долларов.
«Пригни голову», - предупредил Эрвин, держа для неё открытой дверцу кабины.
Хотя он выключил двигатель, винт ещё медленно вращался, и Джанна пошла, пригнувшись, вслед за своим партнёром через вертолётную площадку к лесенке из нескольких ступенек, которая вела на крышу здания.
Вынув из бумажника пластиковую карту, Эрвин вставил её в щель сбоку от двери и набрал на кнопочной панели числовой код. Последовала непродолжительная пауза, когда введённая им информация проверялась компьютеризованным центральным устройством видеоконтроля, расположенным в вестибюле тридцатью пятью этажами ниже; потом замок открылся, издав щелчок, и дверь автоматически открылась. Внутри был маленький лифт, которым они пользовались, чтобы спуститься на один этаж в вестибюль пентхауса.
Джанна посещала его много раз по разным поводам в ходе строительства, и всё же её снова впечатлило увиденное ею, когда она вошла в огромные двойные двери. Его девять тысяч квадратных футов казались ещё больше, потому что пентхаус был пока без ковров и без штор, но не нужно было особого воображения, чтобы увидеть мысленным взором, каким чудесным будет это место, когда оно будет полностью готово: фойе, увешанное полотнами; десять обставленных спален, двенадцать отделанных мрамором ванных комнат; забитый до отказа винный погреб с управляемым климатом; мерцающие хрустальные канделябры; частный кинозал с бархатными креслами; встроенная стереовидеосистема; и кухня, оснащённая так, что вызовет восторг у самого привередливого шеф-повара.
«Ну, что ты думаешь?» - спросил Эрвин.
«Сомневаюсь, что где-то в мире есть такой кондоминиум, - сказала она. - Когда он будет закончен?»
Он пожал плечами. - «Ты знаешь, каково пытаться заставить архитектора или строителя назвать твёрдый срок окончания работ, но последнее, что я слышал, - это ещё неделя или около того».
«Для всего здания?»
«На это может уйти больше времени, но мне обещали, что пентхаус, по крайней мере, будет готов», - ответил Эрвин.
«Ты установил цену, которую запросишь?»
«Двадцать миллионов».
Джанна обвела взглядом залитое солнцем пространство. - «Для кого-то это будет славный дом. Я представить не могу, у кого окажутся такие деньги, чтобы потратить их на кондоминиум».
«А как насчёт Джанны Максвелл-Хантер? - спросил он. - Ты – одна из богатейших женщин в Америке, хотя никак не хочешь смириться с этим».
Джанна знала, что Эрвин прав: по документам она стоила миллионы, но в душе по-прежнему оставалась единственной девушкой в школе усовершенствования Женевьевы Флери, которая не имела ежемесячного денежного содержания, которой приходилось одалживать наряды у подруг всякий раз, когда проводилось какое-нибудь светское мероприятие, требовавшее официального костюма, которая так старалась выправить своё положение игрой на фондовой бирже. Добиться богатства – это одно, а чувствовать себя богатой – совсем другое, это она знала теперь по своему опыту. И преодолеть это ей пока не удавалось.
«Пожалуй, ты прав», - призналась она.
«Я это точно знаю, - сказал Эрвин. - Нет на свете причины, по которой ты не могла бы жить здесь».
«Ты начинаешь говорить, как настоящий торговец недвижимостью», - рассмеялась она.
«А я и есть торговец, да и ты тоже, пока мы не избавимся от всех помещений в «Веллингтон Хаусе», - ответил он.
Джанна вышла на огромный, утопавший в зелени балкон и остановилась, обозревая открывавшийся отсюда вид. На юге ей были видны реактивные лайнеры, поднимавшиеся со взлётной полосы Лос-Анджелесского Международного Аэропорта, который был заново отстроен так, чтобы он смог принять огромный поток гостей, прибывших на Олимпийские игры, а за аэропортом – очертания острова Каталина , похожего в лазурном небе на гряду облаков. На западе была береговая излучина, связывавшая Санта-Монику и Малибу, а за ней – горная цепь, простиравшаяся от Тихого Океана до самого Лос-Анджелеса. Тридцатью пятью этажами ниже по Золотой Миле извивалась цепочка машин, похожая на яркую пёструю змею, скользящую между блестящими стенами каньона из бетона и стекла.
«Возможно, когда я улажу это дело с Дереком, - размышляла она, возвращаясь в пентхаус, - я как следует подумаю над…»
Она не закончила эту мысль, вдруг поняв, что Феликса Эрвина нигде нет. Предположив, что он ушёл в какую-то из комнат, пока она была на балконе, она отправилась на его поиски, но так и не нашла. Недоумевая, она вернулась в вестибюль и прошла по короткому коридору, ведущему к гаражу, располагавшемуся на территории, находившейся на одном уровне с пентхаусом. Огромный лифт был сконструирован для подъёма машин с уровня мостовой и ещё только монтировался, и, когда Джанна всмотрелась в открытую шахту, то смогла разглядеть тридцатью пятью этажами ниже рабочих, приваривавших стальные балки к крыше кабины лифта.
Услышав позади себя какой-то звук, Джанна отпрянула назад и увидела стоявшего сзади вплотную к ней Феликса Эрвина. Он был крайне возбуждён. Он тяжело дышал, щёки его горели, а лицо его было таким, каким Джанна никогда прежде не видела: напряжённое, натянутое; глаза, и те как будто остекленели.
«Ну, и напугал же ты меня! - воскликнула она. - С тобой всё в порядке?»
Он кивнул. - «Здесь нечего бояться, - ответил он. - Ты находишься в одном из самых безопасных мест в мире».
«Я искала тебя повсюду», - сказала она.
«Я поднимался наверх, чтобы прикрепить растяжки к вертолёту. Резкий порыв ветра мог бы сбросить его с площадки».
«Ветер в такой день?»
«Дело пустяковое, - заверил он её, - а мне спокойнее будет».
Они молча вернулись в пентхаус, и, когда они оказались в нём, Эрвин снова был, как обычно, спокойным и сдержанным.
«Как насчёт нашей встречи с начальником строительства? - спросила Джанна. - Я думала, мы прилетели сюда ради этого».
«Я только что говорил с ним по внутридомовому телефону, - сказал Эрвин. - Он собирался подняться наверх на автомобильном лифте, потому что остальные пока не работают, но к нему ещё приваривают балки, а другого пути сюда нет».
«Значит, мы напрасно слетали сюда».
«Не совсем, - ответил он. - Ты впервые увидела «Веллингтон Хаус» с воздуха».
«Пожалуй. Ради этого стоило лететь, - признала она, - но мне надо вернуться назад».
«Почему так скоро?»
«Мне нужно прочитать множество контрактов к утру понедельника до прилёта Дерека».
«Так он, значит, в понедельник прилетает?»
Она кивнула. - «И не могу сказать, что жду не дождусь встречи с ним».
«Эта стычка рано или поздно должна состояться, - сказал Эрвин. - И лучше, чтобы ты прошла через неё прежде, чем он вовлечёт «Стар Индастриз» в ещё более неудачные вложения».
«А что, если он откажется от моего предложения?»
«Не откажется, - уверил её Эрвин. - Я имел дело с людьми вроде Дерека Саутворта всю свою жизнь. Когда на них как следует надавят, они поднимают лапки кверху и прикидываются дохлыми».
«Надеюсь, ты прав, - сказала Джанна, - потому что, если он не позволит мне выкупить его долю, у меня будут неприятности».
«Есть средства заставить его изменить своё решение», - заметил Эрвин, когда они ехали в маленьком лифте, расположенном в стороне от других лифтов и соединявшем собой только пентхаус и крышу.
«Например?» - спросила Джанна.
«Давай перейдём мост, когда дойдём до него», - ответил он. Когда они добрались до вертолёта, он тут же забрался в кабину и пристегнулся в кресле пилота.
Недоумевая, Джанна забралась на место рядом с ним и напряглась в ожидании взлёта. Она запомнила, что сказал ей Эрвин о растяжках, и удивлялась, почему он не открепил их, но прежде, чем она могла спросить, машина поднялась в воздух, свалилась с крыши и направилась в сторону Сенчьюри Сити.
Дорога заняла меньше десяти минут, и в течение всего полёта беспокойство Джанны продолжало расти. При обычных обстоятельствах она объяснила бы свой страх тем, что находится в вертолёте, всегда вызывавшим у неё значительные опасения, но сейчас она знала, что он был вызван странным поведением Феликса в пентхаусе. Она не могла забыть странное выражение его лица, когда она обернулась и увидела, что он стоит позади у открытой шахты лифта. Не могла она найти объяснение и загадке с растяжками. Она не знала точно, как работают растяжки, и, возможно, они автоматически высвобождались сами, но, если это было не так, значит, Феликс Эрвин намеренно солгал о своём неожиданном исчезновении, и она понятия не имела, зачем он это сделал.

42.
Когда они совершили посадку на крыше небоскрёба, в котором размещалась «Стар Индастриз», Джанна выбралась из вертолёта и побежала, пригибаясь, пока не оказалась вне досягаемости винта, но Эрвин остался за штурвалом и тут же взлетел снова, на этот раз взяв направление на север, на своё ранчо в горах Санта Инез неподалёку от места, где жил президент Рейган, когда он не находился в Белом Доме.
Она смотрела, как вертолёт карабкался в чистое синее небо и исчезал в морской дымке над океаном возле Малибу. Эрвин никогда не приглашал её на своё ранчо несмотря на то, что они так долго были близки. Когда они встречались, это всегда происходило либо в одном из их офисов, либо в ресторане. Джанна сознавала, что, по сути дела, знает о частной жизни Феликса Эрвина чуть больше, чем знала после их первой встречи в Цюрихе, когда Фриц Деммер сообщил ей кое-какие подробности. Она знала, что Эрвин холостяк, и он никогда не упоминал о детях. В тех редких случаях, когда он делился с ней пережитым, они всегда относились к событиям, произошедшим после 1963 года, когда она впервые увидела его, и неизменно касались вопросов, связанных с бизнесом. У неё до сих пор не было ни малейшего представления о том, где он родился, как провёл военные годы, или о средствах, с помощью которых он нажил своё огромное состояние. К тому времени, когда она познакомилась с ним в Цюрихе, он уже был очень богатым человеком, но она так и не смогла обнаружить источник его состояния, и, сколько она ни выпытывала, он всегда уворачивался от её вопросов.
Продолжая оставаться в глубокой задумчивости, Джанна поехала в лифте с крыши на двадцать пятый этаж, где размещалась штаб-квартира её компании. Когда Джанна вошла в роскошно обставленную приёмную, молодая миловидная секретарша протянула ей список телефонных сообщений, поступивших за время её непродолжительного отсутствия. Едва взглянув на него, она пошла дальше к своему офису, занимавшему угол здания, но, прежде, чем она добралась до него, к ней бросился йоркширский терьер, и его длинную шелковистую шерсть относило назад, когда он с визгом нёсся по коридору.
«Давай, Шеп, вот хорошая собачка», - сказала Джанна, опускаясь на колени и беря в руки крохотное животное.
Из двери офиса, соседствовавшего с тем, что занимала Джанна, появилась Анна. - «Должно быть, он услышал, как ты идёшь, - сказала она. - Я только заскочила забрать кое-какие бумаги и решила не оставлять его дома, а взять с собой».
«Я рада видеть его», - ответила Джанна.
«Я скоро ухожу», - сказала Анна.
«Шеп может остаться со мной. Сегодня днём у меня не назначено встреч, и мне будет веселее в его компании».
«Ты уверена?» - спросила Анна.
Джанна кивнула. Анна выглядела усталой. Сказывался инсульт, перенесённый ею два десятка лет назад: хотя объём движений у неё восстановился процентов на восемьдесят, речь оставалась немного невнятной, а нервная травма от пережитого делала её гораздо старше её шестидесяти четырёх лет. Джанна смотрела на неё, и сердце её переполнялось любовью. Как тяжело, наверное, было Анне сидеть немой на свадьбе Джанны, с её-то знаниями о Саутворте, и быть не в состоянии высказать их! Повинуясь неожиданному порыву, она обняла её рукой и нежно поцеловала в щёку.
«Как «Веллингтон Хаус» выглядел сверху?» - спросила Анна.
«Невероятно, - ответила Джанна. - Феликс старается убедить меня купить пентхаус».
«Серьёзно?»
«Не знаю, - рассмеялась Джанна. - Но это будет чудесное жильё для нас двоих».
Разговаривая, женщины вошли в офис Джанны. В нём были окна от пола до потолка, из которых открывался стовосьмидесятиградусный обзор, включавший в себя идеально ухоженные фарватеры Лос-Анджелесского Загородного Клуба и павильоны звукозаписи киностудии «XX Век Фокс», а сам офис был со вкусом обставлен в современном стиле. Стены были отделаны выбеленным дубом, а пространство за письменным столом Джанны занимали книжные полки. В целом офис создавал впечатление простоты и изящества, в меру было и вещей, характеризующих личность его хозяйки, вроде ваз с цветами и тщательно подобранных картин, среди которых были работы Ренуара , де Кунинга , Дерена, Руо и Пикассо .
«Ты чем-то обеспокоена, - заметила Анна, говоря медленно, но отчётливо, чему она научилась у врача-логопеда. - Это из-за Дерека?»
Джанна кивнула.- «Я страшусь встречи с ним в понедельник».
В течение тех девяти лет, что она жила юридически отдельно от своего формального мужа, Джанна так тщательно всё планировала, что их пути не пересекались. Когда Саутворт несколько раз в год посещал Сенчьюри Сити, Джанна устраивала так, что в это время она находилась в своём доме на побережье в Биг Сур , на каменистом пляже на берегу Тихого Океана в трёх сотнях миль к северу от Лос-Анджелеса, а когда возникала необходимость присутствовать на совещаниях в Лондоне, она не отправлялась туда сама, а посылала кого-нибудь из ведущих сотрудников.
«Ты будешь с ним не одна, - сказала Анна. - Дэйв Уилсон прилетает из Нью-Йорка, и он проследит, чтобы всё прошло гладко».
«Я знаю, глупо опасаться чего-то, - призналась Джанна, - но ставка слишком велика».
«Только не поддавайся своим чувствам», - предупредила её собеседница.
«Поверь мне, - ответила Джанна, - всякие чувства, которые у меня когда-то были к Дереку, давно умерли».
Прозвучал зуммер, и Джанна щёлкнула тумблером интеркома.
«Лейтенант Доусон на связи, мэм, - объявила её секретарша. - Хотите поговорить с ним?»
«Занимайся своими делами, - сказала Анна. - У меня сеанс у логопеда».
«Дайте мне его, - сказала Джанна секретарше, и, когда Анна вышла из кабинета, взяла трубку. - Джо?»
«Привет. - Голос на другом конце линии отдавался эхом. - Я звонил раньше, но секретарша сказала мне, что тебя нет».
«Я осматривала «Веллингтон Хаус» с Феликсом Эрвином».
«Этот парень гоняет вертолёт, как мы, шестёрки из лос-анджелесского полицейского управления, машины», - заметил Доусон.
«Уж не зависть ли я слышу?»
«Верно, чёрт побери. Она самая, да плюс усталость. Я ещё до сих пор в «Колизее», а тут мне только что сказали, что мы должны сегодня ночью идти на дежурство».
«Прощай, наш обед», - сказала Джанна.
«Но мы всё же сможем увидеться, если ты согласишься на блинчик и чашку кофе», - сказал он.
«Когда?»
«Часов в пять. Можем встретиться в «Мэджик Пэн» .
Джанна поколебалась, взглянув на лежавшую на столе кипу документов, требовавших её внимания. - «Ладно,- сказала она,- с удовольствием».
«Отлично, - сказал он.- Увидимся в пять».
Джанна положила трубку и занялась эскизами художника, изображавшими, как должен выглядеть пентхаус после окончания всех работ. С потолками высотой в двенадцать футов и просторными внутренними холлами, он будет казаться ещё больше из-за зеркальных стен, отбрасывавших отражение зелёной террасы в гостиную. Цветовая гамма, белое на белом, была не той, какую выбрала бы она, но её знакомство с пентхаусом было таким, что она легко могла представить себе, как он будет выглядеть в светлых пастельных и пепельных тонах, которые были её любимыми.
На эскизах не были изображены ни углубления в потолке гостиной, предназначенные для проекционной аппаратуры, ни скрытые ниши в стенах каждой комнаты, устроенные для внутридомовых громкоговорителей. Это было убеждение Феликса Эрвина: кто бы ни занимал пентхаус, он предпочтёт развлечения в безопасности собственного дома риску посещения общественных увеселительных заведений, и он тесно сотрудничал с архитектором, позаботившись о том, чтобы были построены ниши для размещения встроенного аудио и видеооборудования.
Джанна, продолжая сидеть за столом, подняла глаза и стала смотреть в окно, через покрытую буйной зеленью площадку для гольфа Лос-Анджелесского Загородного Клуба, на Золотую Милю, где виднелась бронзовая колонна «Веллингтон Хауса», сиявшая в лучах дневного солнца. Но мысли её были не об эскизах, и не о небоскрёбе, в который она вложила столько капиталов «Стар Индастриз», а о телефонном звонке Джо Доусона.
Они повстречались шесть месяцев назад, когда Джанна присутствовала на приёме в честь президента Рейгана в отеле «Сенчьюри Плаза» , а Джо Доусон, теперь лейтенант городского подразделения лос-анджелесского департамента полиции, находился там в связи с усиленными мерами безопасности, всегда принимавшимися при посещении города главой государства. Хотя Доусону было сейчас за сорок, у него по-прежнему было атлетическое сложение, благодаря которому он сделался превосходным лыжником, и он не очень-то изменился со времени его первой встречи с Джанной в Швейцарии. Лицо пополнело, да кудрявые волосы начали редеть, но, как и прежде, он обладал напористостью, когда-то так раздражавшей её, но сейчас она находила в ней освежающий контраст с гладкими, лишёнными характера, личностями мужчин, окружавших её большую часть её рабочего дня.
Их встреча в отеле «Сенчьюри Плаза» завершилась тем, что они договорились на ланч, и за ним они говорили о том, что произошло в их жизни после их последнего совместного пребывания в Париже. После того, как несчастный случай в Сен-Морице перечеркнул карьеру Джо на профессиональной трассе, он вернулся в юридическую школу при Калифорнийском Университете, но бросил её, когда женился на Эльке Крюгер, и начал карьеру в полиции, продолжившуюся и после того, как она ушла от него.
Джанна описала свою встречу с Эльке в Париже, депрессию, которую испытывала девушка, и как её выпроводила мать Эльке после того, как она привезла Эльке обратно в отель.
«Я позвонила в «Георг V» на следующий день перед отъездом в Англию, - добавила она, - но мне сказали, что мадам Крюгер и её дочь убыли, не оставив нового адреса. Я вспомнила, что мать Эльке упоминала доктора Френея, и позвонила ему, но он наотрез отказался сообщить мне что-либо, и не соизволил даже сказать, была ли Эльке его пациенткой. Единственный известный мне её адрес был в Буэнос-Айресе, и я написала, по меньшей мере, полдюжины писем, но так и не получила ответа. Я очень переживала за неё».
«Она умерла в сентябре семьдесят первого, - сказал Доусон. - Сверхдоза наркотиков. Её нашли во вшивой гостинице в центре Л.-А. с иглой в руке».
Джанна была потрясена. Она ушла в туалет и выплакалась там. В течение нескольких недель после этого она часто встречалась с Джо за ланчем и слушала его рассказы о том, как он справлялся со своим горем. Он больше не женился, предпочтя вместо этого с головой окунуться в работу, и за эти годы дослужился до чина лейтенанта, командира отделения SWAT. Поскольку он был опытным специалистом по борьбе с террористами, Джанна попросила его проверить системы безопасности, встраиваемые в «Веллингтон Хаусе», и он сделал это в свободное время. Он заявил, что это – самое защищённое из всех подобных зданий, которые ему приходилось видеть.
Джанна резко встала, подхватила Шепа, которого ей подарил Феликс Эрвин на прошлое Рождество, и зашагала из офиса. Когда она проходила мимо стола секретарши в приёмной, та сказала: «Мэр Бредли на проводе».
«Скажите, что я ему перезвоню», - сказала Джанна.
Было чуть больше четырёх часов дня, до встречи с Джо Доусоном оставался почти час, и солнце ещё грело, когда она переходила через пешеходный мостик, перекинутый над Аллеей Звёзд. Небоскрёбы Сенчьюри Сити поднимались вокруг, как каменные глыбы, в их офисах находились тысячи работников, и всё же пешеходные зоны, утопавшие в зелени, были совершенно пусты. Шеп, в восторге от свалившейся на него свободы, часто останавливался, обнюхивая кусты в надежде обнаружить запахи других собак, но ничего не нашёл, потому что в Сенчьюри Сити не принято было выгуливать домашних животных.
Идя по Малому Бульвару Санта-Моники, Джанна чувствовала себя ребёнком, прогуливающим школу: в течение многих лет каждый рабочий день был расписан поминутно, и даже сейчас её письменный стол был завален юридическими бумагами, которые следовало изучить до встречи с Дереком Саутвортом в утро понедельника, но её это не заботило. Они могут подождать. Сейчас ей хотелось только одного: провести несколько часов в безделье и снова окунуться в настоящий мир.
Она заглянула в автомастерскую «Гримметс», обслуживавшую её машину с тех самых пор, как она поселилась в Калифорнии, и увидела в крошечном офисе при мастерской её владельцев, братьев Тома и Гленна, занятых беседой с клиентами. Стены офиса были увешаны фотографиями знаменитостей, чьи машины они чинили годами, была среди них и фотография Джанны, и, когда Том заметил, что она идёт мимо, он помахал ей рукой.
На Ласки драйв она зашла в аптеку Шрайнера, самую респектабельную на Беверли Хиллз, и провела несколько минут, болтая с её владельцем, Дэйвом Пауэллсом, обаятельным мужчиной, который много лет обслуживал её рецепты, но почти всегда он доставлял необходимые лекарства на дом или в её офис.
«Доктор Пирлштейн что-нибудь прописал?» - спросил он, явно озадаченный её личным появлением в разгар дня.
«Просто устроила себе перерыв, Дэйв», - ответила она.
«Если бы люди поступали так чаще, они жили бы гораздо больше», - сказал аптекарь.
«А вы тогда ни что бы не продали столько успокоительного», - ответила она.
Он засмеялся и повернулся, чтобы обслужить покупателя. Когда стало ясно, что в ближайшие минуты он будет занят, Джанна перешла через Уилширский бульвар и оказалась в главной части Беверли Хиллз, и там зашла в обувной магазин «Чёрчз Шуз» и спросила у управляющего, Карла Ваксберга, про пару тапочек, которые она заказала Феликсу Эрвину в подарок на Рождество.
«Сейчас пойду и посмотрю, поступили ли они», - сказал мистер Ваксберг и исчез в заднем помещении.
«Джанна!»
Она обернулась и увидела Дэвида Уолтера.
«Я увидел тебя с улицы и просто обязан был поздороваться с тобой». - сказал продюсер, крепко обняв её.
Джанна поздравила его с успешной постановкой церемонии открытия XXIII Олимпийских Игр, которую он организовал в «Колизее» .
Он рассмеялся. - «Если ты думаешь, что это было хорошо, подожди церемонию закрытия. Вот это действительно будет кое-что!»
Дэвид Уолтер ушёл прежде, чем вернулся мистер Ваксберг, который сообщил, что тапочки, заказанные Джанной в Англии, ещё не привезли, но их ожидают со дня на день. Она поблагодарила его и пошла дальше, к Родео Драйв, где беззаботно проводила время, глазея на витрины «Гуччи», «Картье» и «Джорджио».
Было чуть больше пяти вечера, когда Джанна вошла в «Мэджик Пэн», но Джо Доусона не было видно, и, когда её усадили, она заказала бокал вина. К тому времени, когда Доусон, наконец, появился и встал в зоне приёма, где уже ожидала стайка посетителей, когда о них позаботится хозяйка, бокал был уже наполовину пуст. Доусон был одет в джинсы, матерчатые туфли на резиновой подошве, футболку и ветровку. Этот наряд придавал ему неопрятный вид и делал его чужаком среди стоявших вокруг него модно одетых людей.
Джанна улыбнулась, когда хозяйка, стройная женщина с элегантной причёской, приблизилась к Доусону с таким выражением лица, как будто приняла его за попрошайку и собиралась выставить его.
«Джо!» - окликнула его Джанна и помахала рукой.
Он усмехнулся и зашагал к её столику в углу. - «Привет. Извини за то, что опоздал. - Он сел рядом. - Ты уже заказала что-нибудь?»
«Только вино».
«Не хочешь чего-нибудь поесть?»
Она покачала головой. - «У меня ещё много работы, и теперь, раз уж мы дор сих пор не обедаем, я, возможно, задержусь допоздна в офисе».
«Боже, да я из кожи вон лез, стараясь не подвести тебя, но ни черта не мог поделать, - сказал он. - Мы получили наводку, что какие-то ливийские террористы замышляют что-то в Карсоне , а это означает дежурство на всю ночь. Ты бывала в Карсоне?»
«Насколько я помню, нет».
«Это место не стоит того, поверь мне. Провести там ночь – это не моё представление о хорошем времяпрепровождении».
«А какое твоё?» - спросила Джанна.
«Сводить тебя в «МакДональдс» на двойные порции по четвертаку…»
«И заказать много картофельных чипсов, жаренных в масле?»
«Только если ты согласишься на маленькую «Кока-Колу».
Она рассмеялась. - «Лучше тебе поесть чего-нибудь горячего. Кажется, у тебя впереди долгая ночь».
Доусон изучил меню, состоявшее из блинчиков с разной начинкой, и заказал блинчики со шпинатом и курицей карри. Когда он возвращал меню официантке, ветровка распахнулась, и Джанна увидела, что он носит в наплечной кобуре револьвер.
«Тебе когда-нибудь приходилось использовать эту штуку?» - спросила она, когда официантка ушла.
Доусон привычно застегнул молнию на ветровке и отпил воды из стакана, принесённого помощником официанта. - «Случается»,- сказал он.
«А убивать?»
«Однажды».
«Не понимаю, как ты смог сделать это».
«Поняла бы, если бы увидела, в каких переделках я бываю».
«Какие мысли у тебя в голове, когда ты готовишься нажать на курок?» - спросила она.
Он пожал плечами. - «Это происходит само собой».
«Даже если на чаше весов находится чья-то жизнь?»
Доусон ответил не сразу. - «В конце концов, всем нам приходится делать выбор. Остаётся только уповать на Бога, что выбор этот верен».
Она почувствовала, что он не желает продолжать разговор на эту тему, и прекратила его. Оставшееся время трапезы они беседовали об Олимпийских Играх, на которых он должен был присутствовать в штатском, чтобы, не вызывая подозрений, затеряться в толпе. Наконец он сказал: «После окончания Игр у меня будет несколько выходных, а один из парней предложил мне воспользоваться его хижиной в Байе, рядом с Кабо Сан Лукас . У него есть лодка, и там отличная рыбалка. Как ты, хотела бы поехать со мной?»
«Не знаю, смогу ли я уехать», - сказала Джанна.
«Подумай об этом во время уикенда, - сказал Доусон.- Мы славно могли бы провести время».
Возле ресторана ждала приехавшая за ним полицейская машина без опознавательных знаков, и, когда он уехал, Джанна забрала Шепа в «Чёрчз Шуз», где о собаке, пока она была с Джо, заботился Карл Ваксберг. Возвращаясь назад по Малому Бульвару Санта-Моники в Сенчьюри Сити, Джанна размышляла о приглашении Джо: они пока ещё не стали любовниками, но узнали друг друга достаточно хорошо, чтобы понять, что это, как ни крути, должно случиться. Поездка в Кабо Сан Лукас будет означать, так или иначе, поворотный пункт в их отношениях. Джо Доусон ей очень нравился, и она находила его физически привлекательным, но не была уверена, хочет ли она, чтобы между ними возникло нечто серьёзное.
Когда Джанна вернулась в свой офис, было почти полседьмого. Большинство работников уже ушло. Шеп свернулся клубком на диване и тут же заснул, а Джанна сидела за письменным столом, читая юридические документы, с которыми ей необходимо было ознакомиться перед встречей в ближайший понедельник с Дереком Саутвортом.
Сначала она продолжала думать о Джо Доусоне, и ей трудно было сосредоточиться, но постепенно ей удалось настолько погрузиться в бумаги, что она совершенно утратила всякое понятие о времени, и, лишь услышав шаги в коридоре возле своего офиса, она взглянула на цифровые часы на столе и увидела, что уже почти одиннадцать часов вечера. Предположив, что шаги принадлежат охраннику, делавшему ночной обход, она вернулась к чтению, но, когда Шеп начал рычать, а затем залаял, она снова подняла взгляд и увидела стоявшую в дверях фигуру. Она была освещена сзади, а поскольку в её офисе была зажжена только настольная лампа, Джанна не смогла разглядеть лица вторгшегося к ней человека.
«Что вам нужно?» - спросила она, пытаясь скрыть охватившее её беспокойство.
«Разве так встречают своего мужа?» - Слова прозвучали невнятно, но Джанна тотчас узнала голос.
«Наша встреча только в понедельник», - сухо сказала она.
«Я подумал, что надо бы приехать на несколько дней раньше и посмотреть в воскресенье церемонию закрытия Олимпиады», - сказал он.
Говоря это, Саутворт вошёл в круг света, отбрасываемого настольной лампой, и плюхнулся в кресло сбоку от стола. Она увидела, какие красные у него глаза, и поняла, что он выпил. В последний раз она видела его почти десять лет назад, и он постарел. В пятьдесят три он всё ещё был привлекателен, но десятилетие между той порой и сегодняшним днём дало знать о себе, превратив его лицо в распухшую карикатуру на его прежний вид.
«Зачем ты пришёл сюда?» - спросила она.
«Поговорить о нас».
«Именно этим мы и займёмся в понедельник».
«Я имел в виду, о тебе и обо мне, а не о бизнесе».
Он встал и неторопливо направился к застеклённому бару.
«Думаю, тебе следует уйти», - холодно сказала Джанна.
«Нет, ты так не думаешь. - Он усмехнулся, налив полбокала коньяка «Наполеон». - Ведь ты пригласила меня прилететь за семь тысяч миль не для того, чтобы просто поболтать о деле. Так почему бы тебе не расслабиться, не выпить и не рассказать мне, что ты на самом деле задумала?»
«Я не…»
«Могла бы начать с того, как ты скучала по мне».
Боже, подумала Джанна, да он и в самом деле верит, что я хочу примирения! Первым её побуждением было рассмеяться, но, зная, что пьяный он может быстро прийти в ярость, она сумела удержаться от смеха.
«Как ты вошёл?» - спросила она.
«Через парадную дверь».
«Но ведь охранник в вестибюле обычно…»
«Ты разве забыла, что я до сих пор владею половиной этой фирмы?»
Джанна не ответила. Действительно, Дерек приезжал в Сенчьюри Сити в течение последних десяти лет по три-четыре раза в год на заседания бюро директоров, собрания, на которых она всегда ухитрялась отсутствовать, а его имя было занесено в дежурную книгу как имя президента – титул, который принадлежал не только ей, но и ему.
«Хватит сидеть, приклеившись задницей к стулу за этим столом, давай выпьем», - сказал он.
«Мне не хочется», - ответила она.
Он пожал плечами и развалился на кожаном диване.
«За нас и новое начало», - пробормотал он, подняв в тосте свой бокал и проглотив его содержимое одним глотком. Откинув голову, он закрыл глаза, и на миг Джанне показалось, что он отключился, но потом он снова открыл их, и она с удивлением увидела, что они наполнились слезами.
«Боже, как я скучал по тебе, - низким голосом сказал он.- Мы хорошо жили вместе, и могли бы попробовать снова».
«Это неправда. С самого начала наша совместная жизнь была построена на лжи».
«Ты никогда не давала мне возможности всё объяснить».
«Это не помогло бы. Простая правда в том, что я доверяла тебе, а всё, что ты дал мне взамен, - это годы обмана».
«Бывало такое, о чём я стыдился рассказывать тебе. Эти юристы сообщили тебе только о фактах, а не о моих чувствах…- Он сделал паузу. - Когда я был мальчишкой и рос в трущобах Ист-Энда в Лондоне, я часто шёл пешком несколько миль до Мэйфэйр только для того, чтобы научиться вести себя, как тамошние богатые франты, смотрел, что они носят, как курят сигарету…»
«Пожалуйста, не надо».
«Мне нужно было только одно – шанс доказать, что я могу быть похожим на них…»
«Что бы между нами ни было, всё это давно прошло».
«Когда я надел форму того мёртвого пилота, люди, воспитывавшиеся в Итоне и в Харроу, приняли меня за равного…»
«Хватит!»
«Всё, что для этого потребовалось – тонкая голубая полоска на погоне…»
В Джанне вдруг закипел гнев. - «Я хочу, чтобы ты совсем убрался из моей жизни! Вот почему я попросила тебя быть на заседании в понедельник, - чтобы окончательно порвать с тобой».
Он снова закрыл глаза и склонил голову набок. Подумав, что он отключился, Джанна встала из-за стола и стала на цыпочках пробираться мимо его развалившегося тела к двери. неожиданно его рука резко вытянулась, и, схватив её за руку, он рывком усадил её рядом с собой на диван. Она попыталась вывернуться, но он крепко поцеловал её в губы. - «Ради Бога!» - выдохнула она. Не обращая внимания на её протест, он порвал перед её блузки и задрал юбку. Она боролась с ним, пытаясь высвободиться, а он прижал пальцы к её влагалищу, грубо нашаривая ими клитор.
«Ну, давай же», - пробормотал он, ослабляя ремень и расстёгивая молнию на ширинке.
Джанна резко вильнула в сторону, высвободилась и пошла, спотыкаясь, по коридору, который вёл в приёмную, а за ней бежал Шеп, непрерывно лаявший с того момента, когда Саутворт начал насиловать её.
Добравшись до лифтов, она нажала кнопку вызова и ждала, когда откроется дверь. Она увидела, что Саутворт вышел из её офиса и начал бежать по коридору, но был вынужден остановиться, когда брюки упали до колен. Джанна посмотрела на панель над лифтом и увидела, что лифт поднимается, но находится ещё в трёх этажах от неё. Саутворт поспешно застегнул ремень и добрался до приёмной к тому времени, когда двери лифта, наконец, открылись. Войдя в лифт с Шепом на руках, она нажала на кнопку «ЗАКРЫТЬ», но до закрывания дверей должно было пройти несколько секунд. Между ними оставались считанные дюймы, когда Саутворт просунул ногу, и, когда двери автоматически открылись снова, он ввалился на маленькую площадку, на которой стояла Джанна.
«Сука!» - Он дал ей сильную пощёчину, и она отлетела в противоположный угол начавшего спуск лифта, а когда Шеп яростно залаял, он изо всех сил пнул собаку под рёбра.
«Ты – выродок!» - Джанна расцарапала ногтями его щёки.
«Вот это уже лучше. - Саутворт усмехнулся, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из глубоких царапин. - Когда ты злилась, ты всегда становилась сексуальнее».
Он схватил Джанну за волосы и силой поставил её на колени. - «Соси его!» - скомандовал он, прижав её лицо к своему напрягшемуся члену.
Она отвернула голову в сторону, но он, удерживая её за волосы, подтащил её обратно и стал тыкать членом в губы. Когда она отказалась разомкнуть их, он сунул ей за обе щёки пальцы, и боль, наконец, вынудила её открыть рот, но, когда он вогнал член в её горло, тот проник так глубоко, что её вырвало. Отступив назад, он посмотрел на свой облёванный пенис, но прежде, чем он успел отреагировать, двери, на которые он опирался, неожиданно раскрылись, и он упал назад, увлекая за собой Джанну, и врезался в огромного мужчину, одетого в рабочий костюм и ожидавшего лифт возле подземного гаража.
«Помогите мне!» - взмолилась Джанна.
Мужчина, нёсший металлический чемоданчик с инструментами, посмотрел на распростёртого Саутворта и сказал: «Не впутывайте меня в это, леди».
«Ради Бога!..»
Не обращая внимания на мольбы Джанны, мужчина, по всей видимости, из обслуживающего персонала, вошёл в лифт перед самым закрытием дверей. Джанна нажала на кнопку вызова, надеясь, что двери откроются, но по огоньку на указателе этажей поняла, что лифт уже начал подъём. У неё оставался теперь один шанс: добраться до своей машины раньше, чем Саутворт, всё ещё лежавший на полу, поднимется на ноги. Её «Роллс-Ройс» был припаркован на частной стоянке в дальнем от лифта конце гаража, и она побежала к нему, нащупывая в кармане ключи, но за какие-то секунды перед тем, как она добралась до машины, Саутворт бросился вперёд и схватился за ручку дверцы.
Когда его рука коснулась металла, сверкнула синевато-белая вспышка. Его тело задёргалось в конвульсиях, а кожа начала дымиться. Джанна с ужасом наблюдала, как раздувались его глазные яблоки и трескалась кожа. Она попыталась отвернуться, но была просто пригвождена к месту зрелищем гибели своего формального мужа от тока.
Она завопила и в отчаянии заозиралась по сторонам, пытаясь найти кого-то, кто мог бы помочь, но гараж был пуст. Она бегом вернулась к шахте лифта, увидела сигнал пожарной тревоги и разбила висевшим рядом металлическим молоточком защитное стекло. Когда она нажала на скрытую внутри кнопку, на весь подземный гараж, непрерывно завывая, загудела сирена, а она поспешила туда, где лежал, корчась на покрытом машинным маслом бетонном полу, Саутворт. Он открывал и закрывал рот, пытаясь заговорить, и, наконец, ему удалось сказать тихим шёпотом: «Безумец… убить тебя…»
Две машины с мигающими красными огнями на крышах с визгом понеслись по пандусу из дальнего конца гаража, но прежде, чем они остановились, Саутворт испустил последний долгий выдох, и его голова безжизненно свалилась на бок.