— Мужчина, Вам не стыдно так беспардонно меня разглядывать? – Неожиданный вопрос был адресован мне лежащей на операционном столе блондинкой двадцати восьми лет от роду. Эта внешне эффектная дама собиралась руками хирургов разобраться с лопнувшей кистой яичника, я готовился к проведению наркоза, а санитарка операционной начала обрабатывать операционное поле, для чего сняла прикрывавшую пациентку простыню, выставив ее тело на всеобщее обозрение.
— Во-первых, я не мужчина: я доктор – ответил я заученной фразой, а во-вторых, мой интерес к Вам носит исключительно профессиональный характер.
— Ну-ну, видали мы таких «профессионалов»! Все вы, мужики одного поля ягода! У вас только одно в голове!
Моим первым желанием было немедленно прекратить этот разговор старым проверенным способом: маску на лицо, и – СПАТЬ! Но хирурги еще только подтягивались в операционную, вводить больную в наркоз было рано, и мне поневоле пришлось отстаивать честь мундира.
— Хотите знать, что У МЕНЯ в голове? Могу озвучить!
— Да уж сделайте милость! – прозвучало в ответ, и я начал ледяным голосом оглашать все свои мысли на текущий момент.
— Масса тела около шестидесяти килограммов…
— Пятьдесят семь!...
— Не перебивайте… значит, на введение в наркоз понадобится не более шестидесяти миллилитров однопроцентного раствора тиопентала натрия, а для поддержания – от шести до восьми кубиков фентанила с двумя-четырьмя кубиками дроперидола на первые полчаса, потом будем добавлять по необходимости. Интубировать, как всегда, на дитилине, а дальше, разрежем – увидим. Если у хирургов возни надолго – перейдем на тубарин, если нет, будем добавлять тот же дитилин – опять же — по мере необходимости. Так восстановить дыхание будет легче. Ингаляционно пойдет закисно-кислородная смесь восемь к четырем, а если кровопотеря будет большой, сделаем шесть к шести, во избежание гипоксии…
— Гипоксии? А это что?
— Кислородное голодание… Не перебивайте – мешаете думать… Телосложение среднее, жира немного…
— Я регулярно занимаюсь аэробикой!
-…Жира немного, значит, и усыпить, и разбудить будет легче.
— Почему?
— Жир – депо для лекарств. Чем больше жира, тем больше лекарств из крови туда прячется, а потом выползает, когда захочет. Поэтому полных людей приходится долго усыплять и еще дольше – будить. А вот молочные железы великоваты, это плохо…
— КАК плохо??? – раздался возмущенный возглас – да мне все подруги завидуют!
— Подруги завидуют, а я нет: пышный бюст всегда чреват ограничением подвижности грудной клетки под наркозом. А значит, выше риск послеоперационных осложнений со стороны легких. Придется во избежание проблем увеличить дыхательный объем на аппарате и порекомендовать специальную дыхательную гимнастику после операции…
— Какую гимнастику?
— Повторяю, ПОСЛЕ операции. Если останетесь живы – расскажу, а сейчас пока не время… Еще раз прошу: не отвлекайте! Лучше скажите, почему у Вас на лице косметика, на губах помада, а на ногтях непрозрачный лак? – стараясь скрыть раздражение, спросил я.
— Как почему? Я же в общественном месте, много незнакомых людей, мужчины…
— Не мужчины, а доктора! – мысленно ругаясь последними словами, отрезал я. – И как, интересно, эти доктора будут оценивать состояние Вашего газообмена, степень кровопотери, как будут видеть, розовая Вы, или бледная, или уже синяя? Как я смогу правильно оценить глубину наркоза? На Ваших ресницах столько туши, что ни в зрачок заглянуть, ни роговичный рефлекс проверить! Катя! – напряг я санитарку операционной – всю штукатурку – долой!
Вялые попытки сопротивления были беспощадно подавлены, и лицо пациентки, наконец, приобрело пригодный для нормальной работы вид, не считая грязных потеков туши и теней из-под глаз. Оставалось решить проблему ногтей, покрытых ядовито-фиолетовым лаком.
— Лак с ногтей – тоже долой! Хотя бы с одного-двух!
— А может хоть лак можно оставить?
— Торг здесь неуместен! Сосуды ногтевого ложа – зеркало тканевой микроциркуляции, во время наркоза за этим тоже следят! Девушки, у кого есть жидкость для снятия лака или хотя бы ацетон? – мой вопрос, адресованный находившимся в операционной медсестрам, остался без ответа. Таковая жидкость, конечно, была почти у всех, но желание подниматься за ней со второго этажа на пятый, прервав работу, равнялось нулю.
— Придумала! – радостно воскликнула анестезистка Наташа. – В соседней операционной дедушке ножку режут. Дедушка – диабетик, значит, ацетон у него в моче точно имеется! У меня и баночка при себе!
— Не надо дедушку! – взвыла пациентка – У меня в предоперационной в кармане халата — косметичка! Там есть!
-Ну почему бы все это заранее не сделать? – спросил я, когда процедура отмывания лака завершилась. – Разве вас оперирующий хирург не инструктировал?
— Инструктировал… — стыдливо потупилась моя подопечная.
— А выполнить слабо?
— Вам этого не понять!
— Интересно, почему?
— Потому что мужчины – ограниченные, примитивные люди!
— Да, куда уж нам, — согласился я и продолжил свои мысли вслух – руки тонкие, изящные, это плохо.
— Почему плохо?!
— Потому что вены тоже тонкие. Игла может выскочить, а канюля вызовет флебит уже через пару дней. Так что лучше всего – катетер в подключичную вену. Самый надежный доступ. Тем более, разрывы кист иногда сопровождаются внутренним кровотечением, вдруг придется кровь переливать, подключичка для этого – самое оно – рассуждал я, завершая хирургическую обработку рук: предстоящая манипуляция требовала стерильности. Наташа проворно уложила свернутое полотенце под спину блондинки между лопаток и густо окрасила всю верхнюю правую половину грудной клетки в светло-коричневый цвет — спиртом, двухпроцентным йодом и снова спиртом — по образу и подобию таким же образом обработанного живота.
— Новокаин перенОсите! – уточнил я – Хорошо! А теперь смотреть в сторону! Не на меня, а в сторону! Не шевелиться и молчать!
Когда катетер и капельница были установлены на своих местах, нимфа облегченно вздохнула.
— Больно было? – поинтересовался я.
— Неприятно было – прозвучало в ответ.
— А что было САМЫМ неприятным?
— МОЛЧАТЬ.
— Понятно – тем же ледяным голосом продолжил я – шея ни короткая, ни длинная, гнется хорошо, значит, серьезных проблем в ходе интубации не ожидается, хотя… Рот маленький, это плохо.
— И это плохо? Почему? – раздался голос человека, обиженного в самых лучших чувствах.
— Потому что ларингоскопу в нем будет тесно. Придется быть предельно осторожным, чтоб зубы не поломать. Слава Богу, пока все свои. Язык покажите! ОГО! А впрочем, обычный женский язык. Тоже будет мешать при интубации, но, думаю, справимся: не впервой! Нос ровный, а вот перегородка кривая.
— Как кривая?
— Не волнуйтесь, этого снаружи не видно. Просто правый носовой ход уже, чем левый. Значит, зонд будем ставить в правый.
— Зачем зонд? Зачем в правый? Вы что садист?
— Отвечаю на вопросы в порядке поступления – начал я, коварно подкравшись к жертве из-за затылка с желудочным зондом в руках. – Во-первых, зонд необходим, чтобы уберечься от рвоты под наркозом. Не бойтесь, вазелином смазан! Нет, им еще не пользовались! Во-вторых, в правый – потому что левый шире, значит, через него будет легче дышать, пока стоит зонд. Не морщимся, глотаем! Не бэкаем, я сказал, а глотаем! Вот теперь другое дело! Как только будет не нужен, сразу вытащим! Нет, зеркальца у меня нет! – продолжил я, укрепляя зонд марлевой тесемкой. В-третьих, я – не садист, я просто забочусь, чтобы Вам после операции было комфортнее. Продолжаем: обе половины грудной клетки симметрично участвуют в акте дыхания, послушаем — дыхание везде везикулярное, стало быть, проблем с этой стороны при наркозе не ожидается. Натуральная некрашеная блондинка, это плохо.
— Почему плохо???
— Потому что йод на коже блондинок может вызывать ожоги. Поэтому и используем не пяти, а двухпроцентный раствор, со спиртом до и со спиртом после. А еще у настоящих блондинок и рыжих частота аллергических реакций выше, чем у темных и русых. Значит, надо будет постараться ничего лишнего во время наркоза не вводить. И супрастином на всякий случай прикрыться.
— Хватит! – прервал меня возмущенный возглас пациентки – Меня уже и так прикрыли, а Вы и не замечаете!
Действительно, к тому моменту хирурги уже успели обложить операционное поле и на свет божий смотрели только голова, плечи и кусок живота возмутительницы спокойствия.
— Ну, и — слава Богу!
— Почему — слава Богу???
— Потому что давно пора начинать! Говорю же, у меня голова СВОИМИ мыслями занята.
Взгляд блондинки выражал БЕЗДНУ разочарования.
— Вы что, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, АБСОЛЮТНО не воспринимаете меня, как женщину?
— Я Вас воспринимаю, как пациентку. Видите, даже к хирургам не ревную.
— А хоть к кому-нибудь ревнуете?
— Конечно – обнадежил я — К патологоанатому. Не хочу, чтобы Вы ему достались.
Я уже наложил на ее лицо маску, включил подачу кислорода и рукой подал Наташе знак вводить тиопентал, как вдруг услышал из-под маски нечленораздельное бормотание.
— Сухарь Вы, доктор! – разочарованно протянула пациентка, стоило мне на мгновение приподнять маску – Бесчувственный чурбан! И извращенец!
— А разве «бесчувственный чурбан» и «извращенец» — не взаимоисключающие понятия?
— И еще нудный, примитивный человек!
— СПА-А-А-А-ТЬ! – с наслаждением протянул я, поплотнее прижимая маску к лицу и наблюдая, как пустеет шприц с тиопенталом в Наташиных руках…

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: