Много лет эта сенсационная история не давала мне покоя, руки так и чесались объективно, честно написать о ней. Но... Гриф секретности, десятилетиями давлевший над подобными чрезвычайными событиями, наглухо закрывал, исключал любую, даже самую малейшую! - возможность такой публикации...

...Весьма странную картину застал ранний июньский рассвет у въезда на территорию Новосибирского авиагарнизона (аэропорт Северный, "городской" - по современной терминологии). На обочинах асфальтированной дороги, спускающейся к руслу Ельцовки, сидели и стояли люди - взрослые и дети, кое-кто в пижамах, некоторые женщины в домашних халатах, малыши в наспех накинутой одежде или просто завернутые в одеяло. Эти две вереницы людей у "парадного подъезда" авиагородка растянулись почти на километр. Многие из собравшихся здесь в тревоге всматривались в небо над аэропортом.

Чем же было вызвано это столпотворение? Что заставило жильцов Новосибирского авиагородка покинуть свои квартиры и эвакуироваться за его пределы? И наконец, чей самолет и с какой целью на низкой высоте выписывал фигуры высшего пилотажа ранним летним утром 1954 года?

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, вернемся часа на три назад. В тот день, точнее - ночь, выполнить рейс на Москву предстояло экипажу 114-го авиатранспортного отряда Западно-Сибирского управления ГВФ (Гражданского воздушного флота). Для полета в столицу готовился самолет Ил-12, который был тогда в Аэрофлоте основным типом пассажирских воздушных судов. (Цельнометаллический моноплан Ил-12 был первенцем мирного отечественного самолетостроения в послевоенные годы. В отличие от всех наших предыдущих машин, эксплуатируемых в Аэрофлоте, он имел трехколесное шасси, то есть впервые именно у него появилась передняя "нога", и брал на борт 32 пассажира. На одной заправке он мог лететь около 6 часов). И вот эта машина, уже полностью заправленная горючим и технически подготовленная к рейсу, была заблаговременно поставлена в ночной темноте на перрон Новосибирского аэровокзала. Командир корабля вместе со штурманом пошли на метеостанцию к синоптикам и в АДП (аэродромный диспетчерский пункт), второй пилот в службе перевозок разбирался с вопросами загрузки, отлучился куда-то бортрадист. На борту Ил-12 остался один бортмеханик Владимир Поляков. А до вылета еще больше часа...

Тогда-то Поляков и решил "повыяснять отношения" с женой, с которой то ли разошелся, то ли нет: он жил в общежитии, а она - в их прежней семейной комнате общей коммунальной квартиры. Времени на этот полуночный визит, как полагал Владимир, у него вполне хватало. Ведь до их дома, самого большого в авиагородке, было рукой подать - всего несколько десятков метров от аэровокзала. Хлебнув для храбрости "стопарик" разведенного спирта, слитого из бачка противообледенительной системы, бортмеханик отправился к своей благоверной: проверить, верна ли она ему в его отсутствие.

В этой коммуналке, располагавшейся на самом верхнем этаже жилого здания, вместе с Поляковыми обитала семья командира корабля Бориса Квижинадзе. И как на грех, в то роковое время все его домочадцы уехали к родне на Кавказ, в Грузию. Так что в квартире тогда находились наедине только он и она. Что уж там было на самом деле между двумя молодыми особями мужского и женского пола - об этом история умалчивает. Но Володе Полякову с "поддатых" глаз - естественно! - показалось, что Квижинадзе проявляет к его жене явно "аморальное" поведение. И он затеял по этому поводу громкий скандал.

Квижинадзе - мужик крепкий, здоровый, ростом почти под два метра - грубо вытолкал Полякова из квартиры.

Страдая от унижения, обиды и боли, Поляков побежал в аэропорт, к стоявшему там Ил-12. На борту по-прежнему никого не было. Бортмеханик запустил двигатели и... Без всякого запроса, разрешения и прочих "бюрократических формальностей" поднял машину в воздух.

А надо сказать, что бортмеханик Поляков, бывший фронтовик, в годы войны летал на Ли-2 и умел пилотировать двухмоторные самолеты.

Поляков намеревался "вмазать" Ил-12 точно в свою квартиру, где его жена и Борька, как он предполагал, предаются плотским утехам. И Поляков несколько раз направлял самолет на свой дом. Но поскольку была глубокая ночь, то разброс светящихся пятен окон - вверху и внизу, справа и слева - дезориентировал самовольного пилота. А он хотел врезаться только в свое жилище, лично ему принадлежащую комнату! Вот почему он раз за разом повторял свои попытки, заходя на цель и лишь в последний момент вырывая Ил-12 вверх - перед самым жилым домом.

Тем временем на командной вышке аэропорта всполошились: чей экипаж взлетел, почему без разрешения, кто пилотирует машину? Стали по рации вызывать "сумасшедший" борт. Вызывали беспрерывно, в тревоге ожидая ответа. Наконец Поляков откликнулся и откровенно, без утайки, сообщил, что именно он намерен сделать. Его пытались уговорить, взывали к его рассудку, долгу - все напрасно!

- Я эту б... вместе с ее е... Борькой все равно припечатаю! - кричал и ругался матом в эфире взбунтовавшийся бортмеханик. - Отомщу им за все! Они мою жизнь погубили. Немного вот только посветлеет, разберусь поточнее и вмажу всеми пятнадцатью тоннами нашего с Илом веса!

Поняв, что от угонщика ничего хорошего ждать не приходится, руководство аэропорта приняло решение срочно эвакуировать жильцов, прежде всего из злополучного дома, а заодно и из близлежащих зданий. Вот что вспоминал, например, заслуженный летчик-испытатель СССР Владислав Попов, который тогда жил в том же подъезде, где была "цель" Полякова:

- Когда меня известили, что нужно незамедлительно покинуть дом и уйти от него подальше, я разбудил жену и сказал ей: "Давай быстренько собирайся, и пулей вылетаем из квартиры". И так же второпях, спросонок, выскакивали из своих квартир все, к кому стучали гонцы-рассыльные от командования.

На командно-диспетчерском пункте (КДП) аэропорта собрались практически все руководящие лица управления во главе с его начальником, полковником ВВС Николаем Быковым.

Поставили в известность о ЧП Главное управление ГВФ, начальником которого в те годы был маршал авиации Жаворонков. Москва посоветовала сибирякам еще попытаться уговорить авиатора. И опять начались долгие радиопереговоры с товарищем Поляковым, с Владимиром, Володей, Вовой. И опять все впустую.

Мало того, словно в ответ на уговоры, бортмеханик "отмочил" такой крутой - в прямом и переносном смысле - невероятный акробатический трюк на Ил-12, какого еще никогда не видела, не знала и наверняка больше не узнает гражданская авиация.

В Новосибирском аэропорту стояли, располагаясь как бы в вершинах треугольника, три высоких объекта: Дом культуры авиаработников с архитектурной надстройкой на крыше, собственно аэровокзал с типовой башенкой и шпилем и высоченный ангар авиаремонтной базы. Ил-12 не мог бы влететь внутрь этого треугольника - размах крыльев не позволял.

Но что сделал Поляков? Летя вдоль основания "треугольника", воздушный трюкач, чтобы не задеть за надстройку Дома культуры правым крылом, поднимает его под крутым углом, делая левый крен, тут же резко переводит машину в правый крен, чтобы левая консоль не зацепилась за шпиль башни на аэровокзале, и сразу же опять перекладывает самолет в глубокий левый крен, пронося поставленную под углом правую плоскость мимо ангара.

На подобную цирковую эквилибристику вряд ли решился бы даже опытный летчик-испытатель. А бортмеханик-виртуоз, подобно Чкалову, будто заговоренный, с ювелирной точностью сумел пролететь между тесно стоящими объектами. Причем это было выполнено, подчеркну, не на легком спортивном самолете или маневренном истребителе, а на солидном, респектабельном воздушном корабле, предназначенном исключительно для спокойных пассажирских рейсов.

Затем пилот направил Ил-12 на командную вышку. И пролетел над ней так низко, что сбил невысокую, всего метра три, антенну. Собравшиеся здесь члены управленческого ареопага дружно сыпанули вниз по винтовой лестнице.

А вот еще яркий пример поляковского воздушного хулиганства, о котором мне в свое время довелось услышать от самой жертвы этого инцидента - тогда начальника медико-санитарной службы Червинского. Червинский направился по каким-то своим служебным делам по аллее небольшого, с низкими кустами сквера, расположенного перед фасадом Дома культуры авиаработников. Как раз в этот момент Ил-12 спикировал на скверик из-за архитектурной макушки ДК и сразу, с высоты 5-6 метров, пошел вверх. При этом горизонтальное оперение машины - стабилизатор и рули высоты, - сыграв роль гигантского веера, обрушило на главу медсанслужбы мощный воздушный поток, который опрокинул Червинского на землю и, несколько раз перевернув его, прокатил по аллее...

Самым опасным во всех этих авиакульбитах самозваного каскадера было то, что он мог случайно (или нарочно) зацепить самолетом огромные баки на аэропортовском складе ГСМ. К чему это привело бы - и ежу понятно. Впрочем, Поляков, трезвея, проявлял все больше осторожности.

Наконец из Москвы, из Главного управления, где в те времена военные занимали практически все ключевые посты, дали по-боевому категоричное указание:

- Поднять с Толмачево пару истребителей. С их помощью отвести Ил-12 в сторону от аэропорта, от города и сбить!

Во исполнение московской команды руководители территориального управления ГВФ связались с Западно-Сибирским военным округом. Вскоре с Толмачевского аэродрома (который в те годы был сугубо военным) взлетели два истребителя и спустя считанные минуты приблизились к воздушному пространству городского аэропорта. Пилоты по радио вызвали Полякова:

- Слушай, парень, следуй-ка за нами в Толмачево.

- Ну да, а по пути, где-нибудь над Обью, вы зайдете ко мне в хвост, - ответил Владимир, догадавшийся о подстроенной ему ловушке. - Гуд бай, ребята! Сами гуляйте в свое Толмачево.

"Ребята" еще несколько минут покрутились в зоне аэропорта и несолоно хлебавши отвалили домой. А Полякова, который находился в воздухе уже около четырех часов, снова принялись вызывать по радио "главноуговаривающие".

В итоге Поляков решил сдаться. Он, классически строго выдерживая глиссаду снижения, завел машину на посадку, выпустил шасси и приземлился. При этом ему пришлось одному действовать сразу за трех с половиной членов экипажа: за командира корабля второго пилота, за самого себя и за "половинку" штурмана или бортрадиста (один из них обычно, стоя в проходе пилотской кабины, подсказывал при посадке по показаниям радиовысотомера расстояние до земли).

Самолет с работающими моторами остановился. Одна из аэродромных машин уже выехала перед Илом на бетонку, а другая встала позади самолета, отрезая путь для маневрирования.

Поляков еще какое-то время не выключал моторы, словно ожидал чего-то. Затем "вырубил" движки, открыл дверь самолета, спустил лестницу и сказал:

- Ваша взяла!

По совокупности за совершенные преступления: угон самолета и создание особо опасной ситуации в районе аэропорта, воздушное хулиганство и срыв как своего, так и многих других рейсов, и прочее, и прочее бортмеханику Полякову присудили "вышку". До приведения приговора в исполнение он, как особо опасный преступник, содержался в камере смертников, где просидел около полугода.

Спас от расстрела знаменитый авиаконструктор Ильюшин. Когда он узнал о том, что вытворял на созданной им пассажирской машине Поляков, какие необыкновенные, воистину фантастические летно-тактические, технические и прочие возможности открыл у Ил-12 бортмеханик-угонщик, Сергей Владимирович сказал: "Да за такой супериспытательный полет его надо не судить, а наградить!" И обратился в соответствующие высокие инстанции, "нажал" там, где надо... Короче говоря, Поляков через три года вышел из тюрьмы...

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: