Как россияне спасли всемирно известный журнал и Тибет миру открыли.
В начале 20 века иностранцам под страхом смерти был запрещен въезд в Тибет. Фотографическая съемка также каралась смертной казнью.

Двое молодых российских путешественников – бурят Гомбожаб Цыбиков и калмык Овше Норзунов – под видом буддийских паломников проникли в центральный Тибет и, рискуя быть обнаруженными, сделали ряд фотографий. Таились от всех, в том числе друг от друга. После долгого и трудного путешествия снимки были доставлены в Россию, опубликованы в Санкт–Петербурге и Париже и, разумеется, произвели сенсацию. У каждого из двух путешественников впереди еще была жизнь, полная приключений и достижений, с загадочным концом, но эти фотографии стали, пожалуй, главным, что в ней было.
Весной 1898 г. С.-Петербург посетил посланец XIII Далай-ламы, бурят по происхождению и российский подданный Агван Доржиев. Целью его приезда было политическое зондирование – выяснить, могла бы Россия выступить в роли державы-покровителя Тибета, чтобы не допустить захвата последнего Великобританией с территории Британской Индии, который в то время казался неизбежным.
Приезд Доржиева в Петербург дал толчок русским экспедициям, нацеленным непосредственно на достижение Центрального Тибета и Лхасы. В 1898 г. к снаряжению такой экспедиции приступил один из спутников и учеников Пржевальского П.К. Козлов. Географическим обществом с помощью Доржиева были заготовлены подарки для Далай-ламы и членов его правительства, поскольку существовала уверенность, что Козлов со своим отрядом непременно пройдет в Лхасу. Кроме научных инструментов РГО снабдило путешественника несколькими фотоаппаратами: «Для фотографирования имелось три камеры, – сообщал Козлов в отчете, – одна стативная на 13 x 18 см и две ручных с магазинами для 12 и для 18 стёкол в 6,5 x 9 см с 20 дюжинами пластинок к ним. Было взято и некоторое количество материалов для проявления и закрепления негативов на месте. Фотографическое снаряжение завершалось маленькой светонепроницаемой палаточкой из черной материи со складным красным фонарем, при свете которого заряжались и разряжались кассеты и магазины и упаковывались экспонированные пластинки».
Козлову, однако, не удалось пройти в Лхасу – его экспедиция была остановлена тибетцами возле границы далай-ламских владений в Восточном Тибете в октябре 1900 г. Несмотря на неудачу, Козлов смог сделать несколько десятков снимков по пути движения своего отряда, которые доставил в Петербург. Это были в основном виды Верхней Монголии, Цайдама и Кхама (Восточного Тибета). Тем временем в ноябре 1899 г. в Лхасу из Урги (совр. Улан- Батор) отправился начинающий исследователь-востоковед, только что окончивший Санкт-Петербургский университет Гомбожаб Цыбиков (1873 – 1930). Будучи бурятом по происхождению, Цыбиков решил совершить своё путешествие в одежде ламы- паломника, примкнув к большому монгольскому каравану, что давало надежду на осуществление его смелого замысла. Руководство РГО воспользовалось этой уникальной возможностью, снабдив путешественника ручным фотоаппаратом «Self-Worker» парижской фирмы Пипон (Pipon) с объективами-анастигматами Герца (серия III, № 00) и значительным количеством английских пластинок «Эмпресс» (Empress) фабрики «Ильфорд» (Ilford) размером 6 x 9 см Цыбиков достиг Лхасы в начале августа 1900 г. и уже осенью того же года начал снимать виды «запретной» столицы Тибета.
К этому времени в Лхасе уже удалось побывать под видом буддиста-паломника калмыку Овше Мучкиновичу Норзунову (1874—?). Выполняя поручение А. Доржиева – доставить Далай-ламе письмо о ходе его переговоров в Петербурге и подарки – Норзунов совершил поездку в Тибет, опять-таки через Ургу, в 1898 – 99 гг. По его возвращении в Петербург в сентябре 1899 г. Доржиев решил вновь использовать калмыка в качестве связного с Лхасой. В то же время Норзуновым определенно заинтересовалось и Географическое Общество, которому он передал записки о своем путешествии. В начале 1900 г. Норзунов получил от Общества такую же камеру, что и Цыбиков, и набор пластинок, только не английских, а французских – знаменитой фирмы братьев Люмьер. Но на этот раз путь Норзунова в Тибет лежал не через Монголию, а через Европу (Францию), где ранее побывавший Доржиев заказал парижским мастерам-литейщикам изготовить несколько сот металлических чашек для лхасских монастырей. Норзунов должен был доставить эти чашки в Лхасу и встретиться там с Доржиевым, который также собирался в Тибет.
Норзунов прибыл из Марселя в Калькутту на французском пароходе «Дюплекс» 6 марта 1900 г. (в то время как Цыбиков уже находился в Лхасе). Почти сразу же он попал под подозрение калькуттской полиции как русский шпион. После многомесячного разбирательства, учиненного англо-индийскими властями, – в течение всего этого времени Норзунов проживал в монастыре Гхум под Даржилингом и был обязан регулярно появляться в местном полицейском участке – калмык был выслан из Индии в Россию осенью того же года. Все, что ему удалось за время путешествия, это сфотографировать живописные окрестности Даржилинга.
В самом конце 1900 г. Норзунов в третий раз отправился в Тибет – на этот раз вместе с Доржиевым и шестью другими спутниками. Путешествие до Лхасы они совершили более безопасным маршрутом – по караванной «Северной дороге», через Монголию и Западный Китай. В Лхасу Норзунов прибыл 28 февраля 1901 г. и находился там около месяца. Именно в этот короткий период он и сделал свои знаменитые снимки Лхасы. Обратно в Россию он добирался вместе с Доржиевым в составе его «чрезвычайного тибетского посольства» к русскому двору – для подписания русско-тибетского договора.
Свое пребывание в Лхасе и обратный путь, проходивший через Непал, Индию и Цейлон, Норзунов подробно описал в очерке, опубликованном позднее Дж. Деникером. В нем путешественник отмечал, что фотографирование в Лхасе было сопряжено с большими трудностями и риском: ему постоянно приходилось прятаться и скрывать от окружающих свою камеру, поскольку в Тибете «было запрещено, даже буддистам, улавливать образы людей в маленький черный ящик, чтобы затем увезти их на Запад». Особые меры предосторожности Норзунову пришлось проявить при переходе непало-индийской границы: «я поместил фотографические пластинки в маленький ящик, который я обшил снаружи материей и закрепил с помощью веревки на поясе под одеждой. Остальные фотографии я спрятал в сосуде с поджаренной тибетской мукой. Что касается моего русского паспорта, то я положил его под стельку в один из башмаков». Таким способом Норзунову удалось обмануть чрезвычайную бдительность английских таможенных чиновников.
В 1905 году малоизвестный американский научный журнал «National Geographic», основанный в октябре 1888 года, через 9 месяцев после создания Национального географического общества и находившийся на грани банкротства, решил опубликовать свой репортаж о Тибете. Денег на серьезные статьи не было, поэтому он взял безвозмездно предоставленные Цыбиковым и Норзуновым тибетские фотографии и разместил их на разворотах с небольшими комментариями. В журнале были опубликованы 11 фотографий с видами Лхасы (шесть Норзунова и пять Цыбикова). Непривычная подача интересного материала принесла неожиданный успех. Фактически эти фотографии спасли журнал от разорения и помогли ему найти свой фирменный стиль. Возможно, вы слышали его название. С этого момента началась всемирная слава «National Geographic».
Во время Революции 1905—1907 годов Овше Норзунов выступает за большую свободу исповедания буддизма. 5 февраля 1905-го, в своей докладной на имя председателя статс-секретаря Сергея Витте багша Дорджи Сетенов, нойон Давид Тундутов и зайсанги Овше Норзунов, Леджин Арлуев просили устранить все ограничения в религиозных вопросах, чинимые со стороны администрации, а также исключить из официальной практики термины «идолопоклонник» и «язычник» и уравнять буддистов в правах с православными.
В 1911 году в свите Агвана Доржиева Овше Норзунов наблюдает за строительством буддийского храма в Санкт-Петербурге.
Летом 1926 года Больше-Дербетовская улусная комиссия постановила конфисковать имущество и выселить за пределы коренных аймаков Больше-Дербетовского улуса восемь наиболее крупных и влиятельных зайсангов. В 1929 году Норзунов как «вредный элемент» был выселен в город Камышин Нижневолжского края, откуда сбежал. После этого его следы теряются.
Обратный путь также был сопряжен с большими трудностями. Снова холодный, разреженный воздух, бурные реки, стычки с разбойниками, потери вьючных яков и верблюдов и наконец 4 апреля 1902 года караван прибыл в Ургу.

«За обликом буддиста-паломника выступает перед нами человек весьма эрудированный, смелый путешественник, пытливый ученый, истинный патриот своей страны» – говорилось в поздравительной речи при вручении Г. Цыбикову высшей награды РГО – премии имени Н.М. Пржевальского и золотой медали «За блестящие результаты путешествия в Лхасу».

В январе 1905 года судьба одного журнала, который назывался «Нэшнл джиогрэфик» висела на волоске и его ожидало почти полное банкротство. В это время посыльный приносит объемистый пакет из далекой России и редактор вскрывает его. «Мы спасены», – озарило его, как только он увидел фотоснимки самой загадочной страны на планете – Тибета и путевые записи авторов с необычными именами – бурята Гомбожаба Цыбикова и калмыка Овше Норзунова, переданные безвозмездно от РГО. Журнал посвятил весь номер фотографиям из Тибета и практически с этого момента начался всемирно известный бренд издания, который разошелся в считанные дни.
Гомбожаб Цыбиков.
По одной из легенд его захоронение вскрыли буддийские монахи и из черепа изготовили ритуальную чашу – габалу – сосуд мудрости, в которой любой напиток превращался в амриту-нектар, дарующий высшее знание. Но всё это произойдёт много лет спустя.
В книге «Буддист – паломник у стен Тибета» нет статей религиоведческого характера, но это совершенно не значит, что Г. Цыбиков не обладал глубоким знанием учения буддизма. Об этом свидетельствует то, что он впервые осуществил публикацию монгольского текста и научный перевод знаменитого канонического сочинения Цзонхавы «Лам ринчен по», сопроводив его пособием по изучению тибетского языка. Менее известна для широкого круга деятельность Цыбикова как филолога, но его труды по монгольской и тибетской письменности и сегодня являются настольными книгами филологов-востоковедов и монголистов. И сегодня актуальны его тезисы о сохранении монгольского письменного языка как единственного фактора, связующего монгольские народности в одно целое, т.к. объединение и сохранение единой культуры монголов на разговорном уровне считал утопичным и обреченным на неуспех.
«Поднятие культурной квалификации языка можно только путем поднятия активности этого языка, путем широкого применения его в жизни» – писал он.
Ценой многолетних кропотливых усилий, он создал букварь по бурят-монгольскому письменному языку. Всю жизнь увлечённо занимался наукой и является автором многих научных статей по шаманизму, обычаям и традициям бурят, исследовал бурятское казачество. Во Владивостоке, в Восточном институте открыл кафедру тибетологии. Являлся также профессором Иркутского госуниверситета.
В 1902–1917 годах профессор Восточного института во Владивостоке Г. Цыбиков совершил четыре путешествия в соседние китайские и монгольские провинции. Затем научная и педагогическая деятельность в Агинске, Улан-Удэ, Иркутске. И за все эти сложные в политическом плане годы он ни разу не изменил себе как ученому, просветителю и педагогу. В жизни Гомбожаб Цыбиков был человеком простым в общении, немногословным, невысокого роста, был чуть-чуть рассеян, категорически не употреблял спиртного, не курил. По утрам, встав чуть свет, он, по свидетельству очевидцев, сразу же садился за книги. Многократно приезжая потом на свою «малую родину», в Агу, он обычно одевался в бурятскую одежду: зимой в шубу, летом в лёгкий халат сине-белого шелка. В последние годы он жил в своем родном селе, занимался скотоводством. Умер Г.Ц. Цыбиков 20 сентября 1930 года на 57-м году жизни. Говорят, что, умирая, он попросил поставить рядом с ним часы…
В посёлке Агинское установлен памятник, на пьедестале которого написано: Гомбожаб Цыбиков (1873 – 1930) Русский путешественник, исследователь Тибета.
В Аге есть улица, названная именем этого великого путешественника-исследователя, этнографа, востоковеда (тибетолога и монголиста), буддолога, государственного деятеля и деятеля образования Российской империи, ДВР, СССР и МНР, переводчика, профессора ряда университетов. Агинский окружной историко-краеведческий музей также назван именем Гомбожаба Цэбековича Цыбикова. В музее хранится шкаф, ящик-сундук тибетского образца, портфель, с которыми он совершал свои поездки.
Сегодня, вчитываясь в страницы его биографии, читая его книги и научные труды, мы, наверное, так и не узнаем многого из его необычной судьбы и о его личности. Человек, открывший миру запретную страну, дважды встречавшийся с Далай-ламой, оказавшийся в центре большой «восточной» политики сверхдержав, вместе с другим именитыми земляками, такими как П.А. Бадмаев, Агван Доржиев, сотрудничавший с ведущими буддологами мира, многое унес собой. Но главное, он останется в ряду тех представителей человечества, которые открывают новые горизонты и служат маяками для будущих поколений не только своего народа, но и всей России.

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: