Сталинградские школы

Статья конечно не сегодня написана. Но это ПАМЯТЬ!

В газетах появляются пугающие цифры: в России 2 миллиона детей школьного возраста не ходят в школу. Они остаются неграмотными. Тысячи школ закрыты в сельской местности. В городах растет чисто беспризорников.

Когда я читаю эти сообщения, то невольно вспоминаю, как мы учились в разрушенном Сталинграде. Возрождение города-героя началось именно со школ. Деревянные улицы вокруг нашего дома сгорели, и, казалось, изрытый воронками Мамаев курган подвинулся к нам ещё ближе. Часами я бродила в поисках ящиков из-под снарядов. Из них мы сложили топчаны-кровати, соорудили стол и табуретки. Этими ящиками топили печурку. Мы жили на огромном пепелище. От домов вокруг остались только обугленные печи. И чувство безысходной тоски, помню, не покидало меня: «Как мы будем жить?». Перед уходом из города бойцы полевой кухни оставили нам брикеты каши и полмешка муки. Но эти запасы таяли. Простуженные мама и 4-летняя сестренка лежали в углу, прижавшись друг к другу.

Я топила печь и готовила еду, сама себе напоминая пещерного человека: часами чиркая кремниевыми камешками, держа наготове паклю, старалась добыть огонь. Спичек не было. Собирала в ведерко снег и растапливала на печке.

Соседский мальчик сказал мне: под Мамаевым курганом в разрушенном цехе завода «Лазурь» выдают продукты. С мешком за плечами, в котором гремел немецкий котелок, я отправилась за продуктами. Нам не выдавали их с первых дней обороны Сталинграда, даже блокадных 100 граммов хлеба. Нас кормили бойцы. Закинув мешок за плечи, я прошла несколько шагов, и вдруг на обугленном столбике увидела приклеенный листок, на котором было написано: «Дети с 1-го по 4-й класс приглашаются в школу». Был указан адрес: подвал завода «Лазурь». Я быстро нашла это место. Из-за деревянной двери подвала вырывались клубы пара. Пахло гороховым супом. «Может быть, здесь будут кормить?» – подумалось.

Вернувшись домой, сказала маме: «Пойду в школу!». Она удивилась: «Какая школа? Все школы сожжены и разбиты».

Перед началом осады города я собиралась пойти в 4-й класс. Радости не было предела. Однако дойти до школы в подвале было не так просто: надо преодолеть глубокий овраг. Но поскольку в этом овраге мы играли и зимой и летом, я спокойно отправилась в дорогу. В овраг я привычно скатилась на полах пальто, а вот вылезти на противоположный крутой, заснеженный склон оказалось нелегко. Я хваталась за обрубленные ветки кустов, за пучки полыни, гребла густой снег руками. Когда вылезла на склон и огляделась – справа и слева от меня наверх карабкались дети. «Тоже идут в школу?» – подумала я. Так оно и вышло. Как потом узнала, некоторые жили еще дальше от школы, чем я. И на своем пути преодолевали даже два оврага.

Спустившись в подвал, над которым было написано: «Школа», я увидела сколоченные из досок длинные столы и скамейки. Как оказалось, каждый стол был закреплен за одним классом. На стене вместо доски была приколочена зеленая дверь. Между столами ходила учительница – Полина Тихоновна Бурова. Она успевала дать задание одному классу и вызвать к доске кого-то из другого. Разноголосица в подвале стала для нас привычной. Вместо тетрадей нам выдали толстые конторские книги и так называемые «химические карандаши». Если смочить кончик стержня, то буквы выходили жирные, четкие. А если постругать ножом стержень, и залить водой – получались чернила. Полина Тихоновна, старалась отвлечь нас от тяжелых мыслей, подбирала нам для диктантов далекие от темы войны тексты. Ее мягкий голос, помню, ассоциировался у меня с шумом ветра в лесу, терпким запахом степных трав, блеском песка на волжском островке.

В наш подвал постоянно доносились звуки взрывов. Это саперы очищали от мин железную дорогу, которая опоясывала Мамаев курган. «Скоро по этой дороге пойдут поезда, приедут строители восстанавливать наш город», – говорила учительница. Никто из ребят, услышав взрывы, не отвлекался от занятий. Все дни войны в Сталинграде мы слышали взрывы и пострашнее, и поближе.

Полина Тихоновна отправилась на завод «Лазурь». Нашла подвал – единственный, сохранившийся здесь. У входа стояла солдатская кухня. Здесь можно будет варить детям кашу. Бойцы МПВО вынесли из подвала разбитые пулеметы, гильзы. Полина Тихоновна написала объявление, которое поместила рядом с продуктовым ларьком. К подвалу потянулись дети. Так начиналась наша первая школа в разрушенном Сталинграде.

Сталинградцы в ту пору жили в самых тяжелых условиях. Вот обычные картинки тех дней: пролом стены занавешен солдатскими одеялами – там люди. Свет коптилки пробивается из подвала. Под жилье занимали разбитые автобусы. Сохранились кинокадры: девушки-строители с полотенцами на плечах выходят из фюзеляжа сбитого немецкого самолета, стучат сапогами по немецкой свастике на крыле. Были и такие общежития в разрушенном городе… Жители варили еду на кострах. В каждом жилище стояли фронтовые лампы-«катюши». Патрон снаряда сдавливали с двух сторон. Внутрь щели просовывали полоску ткани, на дно наливали какую-нибудь жидкость, которая могла гореть. В этом чадящем круге света готовили еду, зашивали одежду, а дети готовились к урокам.

Полина Тихоновна сказала нам: «Дети, если найдете где-нибудь книги, приносите в школу. Пусть будут они даже – обгорелые, посеченные осколками». В нише стены подвала прибили полку, на которой появилась стопка книг. Зашедший к нам известный фотокорреспондент Георгий Зельма запечатлел эту картинку. Над нишей крупными буквами было выведено: «Библиотека».

…Вспоминая те дни, я больше всего удивляюсь тому, каким образом в детях теплилась тяга к учебе. Ничто – ни материнское наставление, ни строгие слова учителя не могли бы заставить нас перебираться через глубокие овраги, ползти по их склонам, идти по тропкам среди минных полей, чтобы занять свое место в школе-подвале за длинным столом. Пережившие бомбежки и обстрелы, постоянно мечтавшие поесть досыта, одетые в залатанные обноски, мы хотели учиться. Старшие дети – это был 4-й класс, помнили уроки еще в довоенной школе. А вот первоклассники, слюной смачивая кончики карандашей, выводили свои только первые буквы и цифры. Как и когда они-то успели получить эту благородную прививку – надо учиться! Непостижимо… Время, видно, было такое.

Школы открывались и в других районах разрушенного Сталинграда. Спустя годы, я записала рассказ Антонины Федоровны Улановой, которая работала заведующей отделом народного образования Тракторозаводского района. Она вспоминала: «В феврале 1943 года в школу, где я работала после эвакуации, пришла телеграмма: «Выезжайте в Сталинград». Я отправилась в дорогу.

Учебный год начинали в марте. Повесили объявление об открытии школы на разбитых колоннах проходных тракторного завода. Я пришла на планерку, которую проводила дирекция завода. Выступила перед начальниками цехов: «Помогите школе»… И каждый цех взялся сделать что-нибудь для детей. Помню, как через площадь рабочие несли металлические жбаны для питьевой воды. На одном из них было написано: «Детям от кузнецов». Из прессового цеха в школу принесли отшлифованные до блеска металлические листы. Их поставили вместо классных досок. Они оказались очень удобными для письма. Бойцы МПВО побелили в классах стены и потолки. Вот только оконных стекол не нашли в районе. Открывали школу с разбитыми окнами».

Первый урок – был единый для всех, пришедших в школу. Учительница В.Г. Скобцева назвала его уроком надежды. Она говорила детям о том, что город возродится. Будут построены новые кварталы, Дворцы культуры, стадионы. Окна класса были разбиты. Дети сидели в зимней одежде. В 1943 году кинооператор запечатлел эту картину. Впоследствии эти кадры вошли в киноэпопею «Неизвестная война»: дети, закутанные в платки, озябшими руками выводят буквы в тетрадках. Ветер, врываясь в разбитые окна, теребит страницы. Поражает выражение лиц детей и то, с каким сосредоточенным вниманием они слушают учителя.

В Сталинград, по призыву ЦК комсомола, приехали тысячи молодых добровольцев. На месте они учились строительному делу. А.Ф. Уланова рассказывала: «Наш завод был оборонным – выпускал танки. Надо было восстанавливать цеха. Но часть молодых строителей направили на ремонт школ. Около фундамента нашей школы появились груды кирпичей, доски и ручная бетономешалка. Так выглядели приметы возрождающейся жизни. Школы были в числе первых объектов, которые восстанавливали в Сталинграде».

В подвале на заводе «Лазурь» наша учительница Полина Тихоновна летом 1943 года предложила нам: «Дети! Давайте собирать кирпичи для восстановления нашей школы». Трудно передать, с какой радостью мы бросились выполнять эту ее просьбу. Неужели у нас будет школа? Мы собирали в руинах пригодные кирпичи и складывали их в штабели около своей разбитой альма-матер. Ее построили перед войной, и она тогда казалась нам дворцом среди наших деревянных домиков. В июне 1943-го здесь появились каменщики, арматурщики. С барж рабочие сгружали кирпичи, мешки с цементом. Это были подарки разрушенному Сталинграду. Началось восстановление и нашей школы.

В октябре 1943 года мы пришли в первые, отремонтированные классы. Во время уроков слышали стук молотков – в других помещениях продолжались восстановительные работы.

Прошли годы, и когда я впервые летела в командировку в Париж, где должна была встретиться с княгиней Шаховской, участницей французского Сопротивления, я вспоминала нашу наивную пьесу в разрушенном Сталинграде.

… А тогда, летом 1943 года, по ночам я видела, как мимо нашего дома с тракторного завода шли танки, на борту каждого из них белой краской было написано: «Ответ Сталинграда». Заводской конвейер еще не был пущен. Эти танки специалисты собирали, снимая детали с разбитых танков. Эти слова «Ответ Сталинграда» мне хотелось написать мелом и на стене нашей восстановленной школы. Но я почему-то постеснялась это сделать, о чем до сих пор жалею.

Людмила Овчинникова

РЕДАКТИРОВАНИЕ названия,содержания, подписей к картинкам