Я учился в советское время. Помню, в старших классах мы с друзьями до хрипоты спорили, кто из русских поэтов лучше. Разумеется, выбор был невелик: Пушкин или Есенин, кто-то добавил Лермонтова. Ни о Мандельштаме, ни о Бродском мы, понятное дело, и слыхом не слыхивали. А на уроках литературы нас учили социалистическому реализму и творчеству пролетарских поэтов. Очень много было в школьной программе Маяковского, а если добавить, что наша учительница была ярой его фанаткой, то неудивительно, что очень скоро при одном его имени мне становилось тошно. Я был уверен, что лучшие стихи были написаны им до революции, а после неё он превратился, как сам писал, в ассенизатора и водовоза. Однажды литераторша включила на проигрывателе пластинку с «Лунной Сонатой» Бетховена и стала читать нам:
«Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?»

Мы тогда были недоросли вроде Митрофанушки и посмеивались исподтишка над горячей влюблённостью учительницы в Маяковского.

…Мне было уже за пятьдесят, когда я услышал по радио несколько строчек и был потрясён. Конечно, я сразу узнал Маяковского, но не встречал этого стихотворения раньше. Я бросился к компьютеру, набрал то, что запомнил, и стал просто упиваться этим стихотворением. На мой взгляд, это лучшее любовное стихотворение не только в русской, но и в мировой поэзии. Посвящено оно Лиле Брик, но о ней я расскажу в другой публикации.

Владимир Маяковский
Лиличка! (Вместо письма)

Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в кручёныховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День ещё —
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметённый карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: