Ресторан (довольно сильное крео)

Женщин полагается водить в театр, ресторан и вывозить к тёплому морю. Остальное — по ситуации, но эти три пункта обязательны к исполнению. Хочешь, не хочешь — никому не интересно.

Должен.

Именно так полагала супруга человека, в четверг вечером невинно заметив:
— Что-то давно мы никуда не ходили... Недавно заведение новое открылось. «Резонёр» называется. Модное местечко. Машка, из планового, со своим, — дальше следовало поджатие губ, взмах чёлкой и непереводимая мимическая игра бровями, — ходила уже. Хвасталась — заведение для ценителей, а не для всех.

Упоминание нелюбимой и никогда не виденной Машки расставило всё на свои места. А раз уж она там ещё и отметилась... выбора нет. Придётся идти. Хотя бы ради того, чтобы жена в своём кругу могла смело сказать: «Была я в том „Резонёре“. Забегаловка, каких полно». И в доказательство — фоточки со смартфона предъявить.

Человек же к ресторанам относился равнодушно, полагая их пафосными жральнями для тех, кому охота выпендриться и богато посидеть. Нет, совсем уж отсталым он не был. Деловые встречи, бизнес-ланчи, всевозможные торжества, чтобы не готовить дома — всячески приветствовал и уважал. Но платить бешеные деньги за то, чтобы просто так провести время среди дорогого ремонта — полагал лишним.

К тому же, имеются заведения и попроще. К примеру — небольшое армянское кафе, где по адекватной цене подавали обалденный шашлык, хаш и прочие кулинарные изыски Кавказа. Ну и с этикетом там никто не заморачивался. Пришёл в джинсах и свитере — дорогой гость, про галстук с костюмом никто и не спросит.

В ресторане же... порции маленькие, масса столовых приборов смутного назначения, оливье вообще какашечный — мало и жидковат, сто грамм не махнёшь — непременно надо или вино заказывать, или коньяк, или шампанское. Иначе супруга станет жужжать о мелкобытовом алкоголизме и бескультурье. Ей, видите ли, красоты с интеллигентностью охота.

А ему — как? Скучно, голодно, спину ломит от прямого сидения на стуле. Локти на стол не ложи, пиджак на спинку не вешай, котлеты режь ножом, а не ломай вилкой...

Ещё и разговоры светские. Сиди, слушай про Машку и её новые каверзы.
Но возражать он не решился. Понимал — только заикнётся, и персональный ад ему обеспечен. Потому, натянув улыбку, кивнул:

— Конечно, дорогая.

— Тогда завтра, в семь. Заедешь за мной после работы. Там рядышком совсем. Рубашку с брюками я тебе поглажу. Галстук сам подберёшь...

***

Следующий, роковой день оказался полон сюрпризов. Сначала на работе зависли все компьютеры, а сисадмин, балдевший по случаю отпуска в тёплых краях, крайне бессвязно пытался объяснить, куда и чего нажимать. На него явного действовала система «всё включено», причём самым пагубным образом. Человек отчётливо слышал в телефоне, как некто голосом его коллеги невнятно, с жутчайшим акцентом, произнёс: «Дабл уиски... Сенкью».

С грехом пополам наладили.

Потом резко потерялись складские грузчики. Как донесла разведка — у одного из них приключился День рождения, и сия группа товарищей отправилась перекусить в какую-то разливайку. По опыту знали — не вернутся.
Директор же, услыхав о такой подлости, поорал-поорал, да и приказал всем относительно незанятым мужчинам переодеться в спецовку и во главе с ним маршировать на погрузку.

Как раз заказчики фуру подогнали за готовой продукцией.

Пришлось подчиняться. Директор, при всех его недостатках, сволочью не был, авралы всегда оплачивал и не гнушался работать наравне с остальными, правда, лишь в экстренных случаях. Как сейчас.

Да и трудился человек здесь давно. Всякое видел — и горе, и радость, потому полагал себя, в некотором роде, обязанным радеть за общее дело. Организация маленькая, каждый сотрудник на счету. Живут дружно, проблемы решают вместе, отчего не помочь?

Грузчиков же ожидали все кары небесные, но в понедельник.
... С погрузкой проваландались до темноты. Только управились, как напомнил о себе смартфон. Звонила дражайшая супруга.

— Ты где? — из динамика, казалось, прямо на голову вот-вот вывалится айсберг недовольства.

— Выезжаю. Скоро буду.

Человек не стал ничего говорить о рабочий трудностях, о том, что не попал на обед. Знал — для женщины важнее ресторана только поход в парикмахерскую и юбилей мамы. Это как запуск космического корабля — отменить можно только по очень весомым обстоятельствам.

Работа под данную категорию не попадала, числясь в разряде личных проблем.
Наскоро помыв руки и переодевшись, он без пяти минут семь припарковался у офисного центра, где трудилась его обожаемая вторая половинка.

— Оставь машину здесь, — распорядилась она. — Тут пешком — два шага. Столик для нас я заказала.

Ресторан разместился в соседнем здании. Новый, отделанный почему-то под редакцию газеты из шестидесятых годов, с чёрно-белыми портретами незнакомых людей на стенах и пишущей машинкой на отдельном постаменте. Каким боком этот дизайн относился к резонёрству — для человека осталось загадкой.

Надменный, статью смахивающий на певца Кобзона, администратор провёл их к столику, помог даме сесть, чем вызвал лёгкое неудовольствие супруга. Жена же, напротив, млела и чувствовала себя аристократкой.

Материализовался официант.

— Вот меню. Вот винная карта...

Меню буржуазные хозяева заведения обернули в толстую, тисненую кожу под крокодила, а сам текст изукрасили непонятностями в виде прописанных русскими буквами заграничных названий.

Винная же карта воспринималась легче (помогали названия разделов), но поражала количеством нулей в ценнике, причём не за бутылку, а за сто грамм.
Супруга вальяжно погрузилась в чтение, будто что-то понимала в написанном. Человек точно знал — она учила в школе немецкий, и дальше, чем «Вас ист дас?» её познания не продвинулись. Однако марку следовало держать, и он тоже принялся изучать предлагаемые блюда по прописанным мелкими буквами ингредиентам, входящим в их состав, для приличия состроив усталую от всех этих изысков физиономию.

Остановился на «свинине по-мексикански», прельстившись понятным составом и идущей в комплекте фасолью, именуемой для пущей важности бобами.
С бухлом осёкся — дорогое удовольствие, особенно когда за рулём.

Вздохнул.

Супруга сделала вид, что не заметила и заказала себе бокал красного с какой-то труднопроизносимой говядиной в чём-то.

Наступило время ожидания.

— Как день прошёл? — красуясь вечерним платьем, поинтересовалась женщина у мужа.

— Нормально.

— А у меня, — дальше последовал длиннющий монолог из разряда тех, когда собеседнику остаётся лишь кивать и угукать. В принципе, речь шла ни о чём. Просто даме хотелось выговориться, и обстановка к этому располагала.

В совершенстве освоив науку молчания при супруге, человек искоса поглядывал по сторонам. Любопытствовал, как себя ведут завсегдатаи изысканной кухни.
Вели они себя по-разному. Кто-то тупил в смартфоне, кто-то крохотными кусочками смаковал пищу, блаженно закатывая глаза, поодаль присутствовало несколько воспитанных мужских компаний с повадками акул большого бизнеса, а один мужик точно штырь проглотил. Сидел прямо, таращил глаза на свою спутницу и беспрерывно двигал шеей, закованной в застёгнутую под горло рубашку и перепоясанную галстуком.

К нему человек испытал симпатию. Такой же горемыка, как и он. Обязательную программу отбывает.

Наконец, супруга соизволила сделать перерыв в монологе и отправилась в дамскую комнату, расположенную неподалёку от входа, в прилегающем коридорчике. Человек же решил покурить, для чего вышел на крыльцо ресторана. Современное законодательство портить воздух в помещениях не разрешало.

Вышел и мужик. Добыл из кармана простенькие сигареты, жадно закурил. Завязал непринуждённую беседу.

— Как вам в «Резонёре»?

Корчить из себя великого знатока человек не стал. Ответил честно:

— Да хрен его знает. Только пришли. Посмотрим, чем потчевать станут.

— Кухня, поговаривают, на уровне.

— Надеюсь... Я с работы, не обедал.

— Я тоже... — мужик понурился. — Но вкусно. Жюльен вполне приличный.

— Это грибы в сметане и с сыром?

— Они самые. Наложили, будто я их нюхать буду, а не есть...

Дальше беседа потекла вяло. Потом каждый молча курил, посматривая на проезжающие автомобили, и ёжился от промозглой погоды.

Сигарета закончилась быстро.

Употребили по второй, припомнив очередное повышение цен на бензин, после чего решили, что пора за столы.

На обратном пути человек, пропустив нового знакомого, притормозил у пишущей машинки — рассмотреть поближе. От неё несло детством, а крупные, круглые клавиши с буквами так и подмывали напечатать что-то озорное, неприличное.

— ... Это? Муж. — донёсся из сортирного коридорчика голос супруги.

— А-а-а... — протянул кто-то баритоном, и непонятно так: то ли с презрением, то ли с сочувствием.

Заинтересовавшись, человек решил узнать, с кем это болтает его дражайшая половинка. Стараясь ступать тихо, благо, ковровая дорожка, ведущая от входа в зал, к этому располагала, приблизился к туалетному ответвлению.

— Море? Конечно, — новый обрывок разговора заставил замереть.

Общалась жена с баритоном полушёпотом, и то, что человек смог расслышать первую фразу, оказалось чистой случайностью.

Береглись...

— Знойные деньки...

Первым порывом голодного и раздражённого супруга было ворваться в коридорчик, торжествующе проорать: «Ага!» и устроить скандал. Однако ему уже давно не двадцать, и даже не тридцать. Юношеская горячность успела поостыть, уступая место зрелой рассудительности и опыту.

Ну вот что ему ответит жена на логичный, в общем-то, вопрос: «Кто это?»
Коллега по работе? Старый знакомый? Давний приятель родителей? Росли вместе в одном дворе?

Вариантов масса, и ни одному он не поверит. Зато сыграет роль буйного идиота, которого наградят снисходительной усмешкой или плохо отыгранным непониманием.

Нет, тут тоньше надо...

Внутренне клокоча от ярости, человек с каменным лицом вернулся за столик, уселся так, чтобы видеть вход в ресторанный зал и приготовился ждать.
Дражайшая супруга припожаловала минуты через три. Грациозно заняла своё место, покопалась в сумочке, улыбнулась мужу.

Тот ждал, и не напрасно.

Следующим, кто вошёл в царство высокой кухни, оказался подтянутый мужчина его лет в дорогом костюме, с приятными чертами морды и небрежной уверенностью в себе.

На женщину он не посмотрел. Прошёл к таким же лощёным типчикам, замеченным ранее, сел за их стол.

«Маскируются, — подумал человек. — Делают вид, что не знакомы».

— Нормально всё? — натягивая добродушие, поинтересовался он у жены.

— Естественно. Что может случиться в туалете?

И всё. Тема закрылась.

А тут и официант подоспел. Расставил блюда, что-то пролепетал о приятном аппетите, бесшумно смылся.

Человек ел без вкуса, заново переживая подслушанную болтовню супруги с ухоженным баритоном. Слышал он до обидного мало, а додумывать не хотел. Вместо этого припоминал, анализировал поведение избранницы за последние годы, искал нестыковки и словно на калькуляторе подсчитывал все её задержки на работе. Получалось не так чтобы часто, но случалось.

... Подозрение крепло. Женщина вернулась к праздной говорильне о всяких мелочах.

В этом имелся определённый плюс. Ей не особо требовались ответы, потому мужчина практически не выбирался из своего внутреннего мира, прикидывая, что ему делать дальше...

Наконец, обязательная программа подошла к концу. Рассчитавшись за ужин, человек, как ни в чём не бывало, привёз супругу домой, покормил собак, кошку, безвылазно проживающего в доме кота, и отправился в гараж, прихватив банку маринованных огурцов да колбасу с хлебом.

Водка со стаканом хранились над верстаком, в шкафчике.

Употребив, сколько следовало, он принялся раскладывать выводы по мозговым полочкам.

— Итак, — бубнил человек. — Жена встретилась с мужчиной и промолчала об этом. Кто он? Любовник? Предположим... Иначе зачем скрывать?

Привычный мир рушился на глазах. Собаки, словно почуяв душевную сумятицу хозяина, предпочли его не беспокоить и скрылись в будке. Кошка куда-то ушла.

— Спросить в лоб?.. Не хочешь слушать ложь — не задавай вопросов... Следить? Зачем?.. Ну поймаю, дальше что?.. Или не поймаю... Тогда как? Верить на слово?

Ответы ускользали, зато крепла необъяснимая пустота в рассудке.

За что? Почему?

Время незаметно подползло к полуночи. Женщина, обеспокоившись отсутствием супруга, вышла проверить, где он застрял. Увидела почти пустую бутылку, стакан, практически нетронутую закуску и переполненную окурками пепельницу.

— Что-то случилось?

Мутные, непривычно-холодные глаза мужа скользнули по её фигуре, задержались на лице.

— Кто это был, в ресторане?

От взгляда ей стало зябко.

— Бывший. Я с ним встречалась. До тебя. Расстались по моей инициативе. Так сложилось.

— Почему не сказала?

— Зачем? Это в прошлом.

— В далёком? Или не очень? — кривая усмешка мужа будто хлестнула плетью.
Настал черёд женщины осознать, что любой ответ пойдёт исключительно во вред и будет звучать как неуклюжее оправдание.

— Думай, что хочешь, — резко бросила она и ушла в дом, не оглядываясь. — Я перед тобой ни в чём не виновата.

— Само собой...

***

С той злополучной встречи прошло три дня. Человек спал отдельно, был подчёркнуто вежлив и много думал. Дети не понимали, что происходит, однако вели себя на редкость тихо и старались лишний раз не мелькать перед родителями.

Женщина, переживая, несколько раз попыталась объяснить, рассказать, убедить супруга в том, что случайная встреча — всего лишь случайная встреча — не больше. Однако неизменно нарывалась на скептически выгнутую бровь, бесящую гримасу неверия и едкую подначку: «Разумеется, дорогая. Совершенно согласен».

Масла в огонь подлила тёща. Прознав от дочери о разладе в семье, она не придумала ничего лучше, чем позвонить человеку и долго, неинтересно доводить до него несложную идею из разряда: «Не верь своим бесстыжим глазам и ушам, а верь честной супруге».

Скорее всего, большую часть её речи человек просто воспринял в штыки, инстинктивно считая, что любая мама будет оправдывать родное чадо до последнего, но тут уж ничего не поделаешь. Душевный раздрай брал своё.
В дополнение, тёща где-то окопала старую фотографию, на которой совсем молоденькая супруга в весьма фривольном купальнике стояла с ранее виденным гражданином, одетым в плавки. Оба довольные, счастливые.

От снимка на душе стало совсем тоскливо.

Всё катилось к чертям.

На следующий день в дело вмешалась мать человека, науськанная тёщей. Долго вещала о семье — ячейке общества, о том, что глупые подозрения могут наделать непоправимых бед.

Правильно, в общем-то, вещала. Мудро.

Однако слова — это всего лишь слова. А чувства — другое.

На работе тоже всё валилось из рук. Директор, подметив перемены в подчинённом, чутьём опытного руководителя посоветовал взять отгул и махнуть на рыбалку, развеяться.

Отгул мужчина взял, но на рыбалку не поехал. Вместо этого, используя внезапный выходной, переделал множество дел по двору, а под вечер, созвонившись со старинным другом Николаем, рванул в армянское кафе.

Излить, так сказать, посильно горе и получить совет от старшего товарища.
За шашлычком разговорились. Человек кратко поделился сложившейся ситуацией, Коля озадаченно погладил усы.

— Хреново, — резюмировал он, наполняя стопки. — Тебя скоро в дурку увезут. Сам себя сожрёшь ревностью.

От чистосердечия друга повеяло печалью. Сомневающийся муж вздохнул.

— Эх... Делать-то что?

Жестокий Коля ответил:

— Ты знаешь. А меня позвал для того, чтобы закрепить решение.

— Подробнее.

— Разберём, — согласился тот. — Проверить, путается ли твоя благоверная с тем хмырём, в данный момент не реально. Если и мутила, то наверняка затаилась. Если нет, то копать в этом направлении можно до посинения. Согласен?

— Ну, в общем, да...

— Поехали дальше. Раньше за ней склонность к посторонним членам или заигрывание с другими мужиками замечал?

— Нет.

— Вывод? — Николай пристально посмотрел на расстроенного друга, не забыв по новой наполнить стопки.

— Не знаю.

— Вывода нет. Есть выбор. Или разводишься, не тратя жизнь на поиски компромата, сбор сплетен и идиотское желание подловить на горячем; или пропускаешь ситуацию мимо себя. И никому не треплешь нервы своими закидонами. А там — как карта ляжет. Разбежаться никогда не поздно, как, впрочем, и всё просрать из-за излишней мнительности. Осадочек, конечно, при любых раскладах останется, но от этого никуда не деться. Или принять, как есть, или вычеркнуть вместе с причиной.

Прямота бывшего ОМОНовца рубила похлеще спиртного, но, как-то, бодряще.

— Ты предлагаешь... — начал было человек, однако Коля его оборвал:

— Я ничего не предлагаю. Я говорю то, до чего ты и сам додумался, только боишься в этом признаться. Обмануться боишься, принять неверное решение. Не перекладывай ответственность.

— Но почему она про встречу промолчала?! — едва не взвыл человек, запутавшись в переплетениях логики и здравого смысла.

— А ты бы сказал? Ну вот представь — выходишь ты из сортира, а там твоя бывшая. Мило здоровается, рожу тебе за старые обиды не царапает. Убежишь? Вряд ли. Проявишь вежливость, спросишь, как успехи... А жене скажешь, кто эта дама? Сам, без принуждения, особенно если её рядом нет? — в руку человека ткнулась стопка. — Накось, откушай...

Гранёные стаканчики взлетели, чтобы почти тотчас опуститься. Пустыми.
Осадив выпитое лавашем, щедро смоченным в пахучем, остром соусе, Николай поднялся.

— Я пойду, покурю. А ты — определись. Только не затягивай. Как решишь, так и будет. Ничего не бойся.

***

Вернувшись домой, человек неспешно заварил чай, включил кухонный телевизор и, пристроившись на табурет, нейтрально заметил:

— Бывший, значит? Ну, пусть будет бывший. Дело, как я понимаю, давнее.

Жена, вертевшаяся у плиты, почуяла перемену в настроениях мужа. В лучшую сторону. Оставив домашние дела, она устроилась напротив, желая пообщаться с супругом и навсегда закрыть неприятную тему.

— Я же тебе говорила... — скромно произнесла женщина, для чего-то взяв в руки позабытую на столе чайную ложечку.

— Угу... — казалось, мужчина полностью поглощён просмотром новостей. — Будем считать, что инцидент исчерпан. Надеюсь, ты тоже с пониманием отнесёшься, если я увижу кого-нибудь из своих, из прошлого?

— Да. Конечно...

При этом, человек не заметил, как добротная, ещё советская ложка из нержавейки согнулась в женских пальцах пополам.

Автор неизвестен.

РЕДАКТИРОВАНИЕ названия,содержания, подписей к картинкам