Где я нахожусь?
         

Золотая миля. Глава двадцать восьмая Попытаться подобрать серию (одинаковое название и разные цифры в конце) к этой публикации
Выложено 01 Августа 2022
Творчество > Проза (любимое)

woodenfrog
>50
  Прислал(a): woodenfrog
  Добавить woodenfrog в избранные авторы   Фотолента woodenfrog 0
   Список публикаций
Версия для печати    Инфо и настройки  Мой цитатник
книга,   перевод [все теги сайта]

Этот роман я перевёл лет двадцать или тридцать назад. Его действие охватывает 42 года и происходит в самых разных странах. В романе есть шокирующие сцены, поэтому я не рекомендовал бы его лицам младше 18 лет.

28.
«Боинг-707» компании «UTA French Airlines» тряхнуло, когда он лёг на крыло над Сингапуром, островом, покрытым буйной зеленью и связанным с Малайским полуостровом дамбой в милю длиной. Джанна смогла расслабиться лишь тогда, когда самолёт, уносивший её восемнадцать часов от Парижа, сел, наконец, на посадочную полосу.
Это было утомительное путешествие, прерывавшееся лишь короткими посадками в Маскате и Коломбо для дозаправки, и у неё было много времени, чтобы обдумать разговор, состоявшийся с Анной примерно за час до отлёта из аэропорта Орли. Та была удивлена и восхищена, услышав, что Джанна отправляется в Сингапур. - «Это даст тебе возможность встретиться с Джанет Тейлор. Я напишу ей и сообщу, что ты будешь там. Она получает почту через абонентский ящик, поэтому я не знаю её точного адреса, но я скажу ей, что ты остановишься в «Raffles» и попрошу её связаться с тобой. С тех пор, как я видела её в последний раз, прошло двадцать лет, и за это время она многое повидала, но она любила тебя ребёнком, и я уверена, что её чувства к тебе не изменились».
Пока самолёт летел высоко над Индийским Океаном и до Сингапура оставались считанные часы полёта, Джанна думала над тем, что она знала об англичанке, которая, судя по тому, что рассказывала ей Анна, нянчила её в первые шесть месяцев жизни. Джанет передвигалась с Кеей по разрываемой войной Европе и через Пиренеи и помогла доставить Джанну до деревни Ирати. Теперь она годами жила в деревушке на севере Малайи как любовница партизана-коммуниста, за голову которого была назначена огромная цена.
История Джанет интересовала Джанну и сама по себе, и особенно потому, что она знала: эта женщина была последним звеном, связанным с её прошлым. Возможно, Джанет Тейлор сможет помочь ей открыть, кто же её настоящий отец. А если не сможет - Джанна знала это – тайна останется неразгаданной навсегда.
Стоя в проходе самолёта вместе с другими пассажирами в ожидании, когда можно будет сойти по трапу, она почувствовала себя особенно беззащитной. Она была на другом конце земного шара от Анны, Женевьева была мертва, а Эльке Крюгер была на грани нервного срыва.
Стюардесса, ослепительно улыбнувшись, произнесла: «Спасибо вам за то, что летели самолётом «UTA», и пришла пора Джанне покинуть самолёт.
Она кивнула и ступила на передвижной трап, где на неё тут же обрушилась стена горячего, удушливо влажного воздуха, тяжёлого от запаха сырой резины, жареного арахисового масла, дыма от солярки и едкой вони от разлагавшихся нечистот. Эффект был такой ошеломительный, что она почувствовала дурноту и прислонилась к перилам лестницы, чтобы прийти в себя.
«Как вы себя чувствуете?» - озабоченно спросила из дверного проёма стюардесса.
«Это всё проклятая влажность, - громко объявил румяный мужчина. - Я живу в Сингапуре больше двадцати лет, и до сих пор не привык ней».
«Со мной всё будет хорошо», - сказала Джанна, неожиданно осознав, что она загораживает дорогу другим, ждущим своей очереди выйти из самолёта.
«Вы уверены?» - настойчиво спросила стюардесса.
«Да, в самом деле, спасибо», - ответила Джанна, медленно и с трудом спускаясь по лестнице и входя в зону для прибывающих пассажиров. Превозмогая себя, она прошла паспортный контроль и таможенный досмотр, и после этого ритуала она буквально купалась в собственном поту.
«Мисс Максвелл-Хантер?»
На неё вопросительно смотрел человек в белом полотняном костюме. Она испытала на миг déjà vu , вернувший её на год назад в Женеву, когда её окликнул репортёр, сообщивший ей о самоубийстве Марка. Когда она кивнула, мужчина сказал: «Я – Джеральд Фостер, личный помощник мистера Вонга. Он попросил меня встретить вас».
Джанна вышла следом за ним за здание терминала туда, где ждал Роллс-ройс с включённым мотором, и вручила свои багажные бирки китайцу-шофёру, с которым Фостер быстро заговорил на его родном языке. Салон автомобиля, охлаждаемый кондиционером, был тем убежищем, которого так жаждала Джанна с момента, когда она вышла из самолёта.
«Здесь, внутри, так хорошо». - Она вздохнула.
«Хотелось бы немного успокоить вас, сказав, что ночью в Сингапуре прохладнее, - сказал Фостер, - но, боюсь, это – слабое утешение».
Джанна блаженствовала в охлаждённом воздухе, наблюдая, как Фостер открывает панель бара из орехового капа , встроенного в спинку переднего сиденья. Это был худой человек с острыми чертами, зачёсанными назад волосами и вялым подбородком. Кожа его была цвета застарелого сала, а в глазах была чуть заметная косинка, делавшая его отдалённо похожим на человека востока.
«Это должно вас охладить, - сказал он, подавая ей джин с тоником. Он чокнулся своим бокалом с её, холодным, как лёд. - Добро пожаловать в Сингапур. Джи Кей знал, что вы устанете от полёта, поэтому он зарезервировал время для того, чтобы поговорить с вами завтра утром».
«Джи Кей?»
«Мистер Вонг. Все зовут его по инициалам».
Джанна услышала, как шофёр грузит её вещи в багажник, а когда он уселся за руль, Фостер снова заговорил с ним на китайском.
«Много времени требуется, чтобы научиться говорить на этом языке так хорошо?» - спросила она.
«Нет, когда вас воспитывают, говоря на нём, - ответил Фостер. - Мой отец был англичанин, а мать – китаянка. Но базарный вариант малайского для вас не будет трудным, а на нём-то и говорит большинство людей здесь, в Сингапуре».
«Я думала, здесь говорят на малазийском».
Он сделал долгий глоток из бокала и сказал с принуждённой учтивостью учителя поневоле: «Малайский – это язык, малайцы – это раса, а малазийцы – это национальная группа, которая включает в себя китайцев и всех других, кто является гражданином страны».
«Как я понимаю, особой любви между малайцами и китайцами не осталось», - сказала Джанна.
«Это ещё мягко сказано, - сказал Фостер, наливая себе ещё выпивки. - У нас здесь был серьёзный бунт несколько месяцев назад, и, чтобы вызвать новый взрыв расовой ненависти, достаточно небольшой искры».
Пока они разговаривали, шофёр плавно провёл Роллс-ройс по улицам, запруженным велорикшами, и переехал узкий мост над рекой Сингапур. Вдоль её заиленных берегов выстроились в ряд спуски к воде, на которых громоздились предназначенные для перевозки водой товары: тюки каучука, пальмовое масло, древесина деревьев восточных пород, оловянная руда, специи и конопля. Моторный сампан , волокущий за собой девять барж, прошёл под мостом, стреляя дизелем и выпуская клубы дыма, которые были втянуты кондиционером автомобиля и проникли в прохладное блаженство салона.
«Я не собирался поучать вас», - сказал Фостер, когда «Роллс» мягко подкатил через площадь Святого Андрея к отелю «Рафлз».
Его слова были несколько несвязными. Джанна поняла, что джин с тоником, который он пил по дороге из аэропорта, сделал своё дело.
«Джи Кею не понравится, если я буду допускать, что возможны новые бунты. Подобные вещи вовсе не вселяют уверенность в нового человека».
«Он не услышит об этом от меня», - заверила его она.
Фостеру, кажется, стало легче. - «Шофёр заберёт вас завтра утром в десять, - сказал он, - и, если вы не будете против моего дружеского предложения, наденьте самое скромное ваше платье. С другими бизнесменами Джи Кей может вести себя как Чингисхан, но, когда дело касается женщин, особенно европейских, он делается весьма щепетильным».
Джанна поблагодарила его за совет и вошла в вестибюль отеля. Знаменитый постоялый двор, который Сомерсет Моэм описал как вместилище всех преданий экзотического Востока, произвёл сначала на неё разочаровывающее впечатление. Белое трёхэтажное здание с крытой красной черепицей крышей, оно имело странно расположенный главный вход с одного угла и танцевальный зал, по-видимому, пристроенный позднее.
Портье-индус, худой человек с весьма озабоченным выражением лица, сообщил Джанне, что для неё забронирован номер и что она может требовать всё необходимое. Он вызвал носильщика в тюрбане, который провёл её в номер на третьем этаже, просторный, но несколько пустоватый, с большим вентилятором на потолке, который лениво кружился, поддерживая влажный воздух в непрерывном движении. Распаковав вещи, она приняла долгий, прохладный душ, надела лёгкое хлопковое платье и пошла обедать в гриль-бар «Пальмовый Двор», располагавшийся на открытом воздухе на лужайке, вокруг которой был построен отель. Меню было на английском, и официант терпеливо описал ей блюда. Она заказала папайю, рыбу, а на десерт – каштаны, маринованные в ароматизированном ликёре. Пока она ела, струнный квартет играл избранные мелодии Ноэля Коварда , и она почувствовала, что начинает расслабляться.
Вернувшись в номер, Джанна стояла у окна и смотрела на душный город, гадая, когда же с ней свяжется Джанет Тейлор. Вид завораживал: на прилавках торговцев съестным сияли крошечные огоньки керосиновых ламп, слышно было шуршание костей, передвигаемых игроками в ма-джонг , сидевшими в дверях своих лавок, до сих пор открытых, несмотря на то, что была почти полночь, и резкая вонь от фекалий в реке Сингапур, смешанная с запахом резины и ароматом цветущего по ночам жасмина. После стерильной чистоты Швейцарии Сингапур весь был словно в потных объятиях.
На следующее утро ровно в десять к главному входу подъехал китаец, личный шофёр Вонга, чтобы отвезти Джанну на собеседование. Вняв совету Джеральда Фостера, она надела ладно скроенный, но простенький белый льняной костюм, бывший частью гардероба, который купила ей Эльке, настояв на том, что это – прощальный подарок. К Вонгу им пришлось ехать улицами Чайнатауна , кишевшими людьми. На обочинах узких проездов выстроились торговцы, продававшие всё, от фруктов до моторного масла, а из сотен окон торчали бамбуковые жерди, на которых сушилось выстиранное бельё, подобно знамёнам разложившейся армии. И вновь, даже отгороженная от всего этого роскошным убранством Роллс-ройса, Джанна была поражена интимной атмосферой этого города, где китайцы, малайцы, тамилы, индусы и представители множества других национальностей жили бок о бок в комнатах, служивших одновременно домом и лавкой.
Штаб-квартира «Джи Кей Вонг Интернэшнл» с явно выраженной американской архитектурой и ультрасовременным убранством являла собой разительный контраст по сравнению с убогими домишками Чайнатауна. Устланный коврами вестибюль, обставленный хромированной мебелью, обшитой итальянской кожей, со стенами, украшенными работами Руо, Матисса и Шагала , был погружён в такую же могильную тишину, какую Джанна наблюдала в большинстве швейцарских банков. Она служила для усиления трепета, который уже вызвал ощущение пустоты в нижней части живота, и она обрадовалась, увидев знакомое лицо Джеральда Фостера, поджидавшего её в вестибюле.
«Не совсем то, что вы ожидали, а? - Он указал на полотна. - Джи Кей – это ходячий парадокс: он восхищается западной технологией, но в то же время верит, что ежедневная порция толчёных стрекоз увеличивает его половую силу».
«Поэтому вы и предупредили меня, чтобы я надела строгое платье?» - спросила Джанна.
«Вы весьма быстро соображаете для человека, который, как считают, должен до сих пор страдать от изнурительного полёта в реактивном самолёте». - Фостер усмехнулся, пропуская её в лифт.
«Я очень хорошо выспалась», - сказала она.
«Это хорошо, потому что там вам понадобится всё ваше остроумие и сообразительность». - Он кивнул на огромные двойные двери, возле которых за письменным столом сидела красивая секретарша-китаянка.
«Мистер Вонг пока говорит по международному, - объявила она негромко. - Это ненадолго. Пожалуйста, располагайтесь поудобнее».
Фостер посмотрел на часы. - «Скоро я должен быть в доках»,- сказал он.
«Отправляйтесь, я справлюсь», - заверила его Джанна.
Он поколебался. - «Лучше я подожду. Джи Кею не понравится, если меня не будет здесь, чтобы представить вас друг другу».
Подойдя к огромному окну из толстого стекла, он посмотрел на открывавшийся внизу вид, где разные пассажирские и грузовые суда покидали доки или ожидали швартовки. Сотни китайских кули разгружали товары в ожидавшие грузовики, а ещё дальше вдоль линии берега тысячи других работали на строительстве крупного жилого комплекса.
«Впечатляющее зрелище», - заметила Джанна.
«Оно ещё больше вас впечатлит, когда вы узнаете, что Джи Кей владеет почти всем, что вы видите отсюда, - ответил Фостер. - Суда, склады, грузовики, отели, и проект, что воздвигается вон там».- Он указал на стройку. - «В нём будут собственная мечеть, храм, магазины, театры, рынки и школы. Рядом будут построены предприятия лёгкой промышленности, чтобы обеспечить жителей работой».
«Кто же будет там жить?» - спросила Джанна.
«Тысячи людей оттуда, - Фостер указал на район, лежавший сразу за главными деловыми зданиями в центре Сингапура. - Вы видите перед собой самую густонаселённую квадратную милю во всей Азии».
«Джи Кей, наверное, настоящий человек».
«Посмотрите сами, - Фостер похлопал по бронзовой статуе в натуральную величину, стоявшую возле стены.- Не совсем как живой, но сходство большое».
Статуя представляла собой человека маленького роста в шляпе китайского кули и штанах, похожих на пижамные. Через плечи его была перекинута длинная жердь с двумя вёдрами.
«А что он несёт?» - спросила Джанна.
«Ночную землю».
«Что это такое?»
«Джи Кей начинал со сбора кала и продавал его как удобрение, - объяснил Фостер. - Он давал кредит бедным крестьянам, которые не могли заплатить наличными, а деньги ссужал под огромный процент. Когда им не удавалось рассчитаться с ним, он заявлял о своих правах на их землю и им же сдавал её в аренду. Затем, используя землю как дополнительное обеспечение кредита, он расширил сферу деятельности и занялся покупкой сельскохозяйственной техники и оборудования, и давал их во временное пользование владельцам мелких фирм, которые иначе не могли бы позволить себе такие дорогие машины. - Он снова потрогал статую. - За два десятка лет из дерьма в миллионеры. Неплохо, а?»
Не успела Джанна ответить, как секретарша-китаянка объявила, что мистер Вонг готов их принять, открыла огромные двойные двери и ввела их в находившееся за ними помещение. Оно занимало почти весь этаж и было обставлено в том же современном стиле, что и вестибюль, но вместо стен, несущих на себе образцы искусства модерна, три стороны офиса представляли собой стеклянные панели, простиравшиеся от пола до потолка и открывающие вид на панораму города с одной стороны и береговую линию – с другой.
Джи Кей Вонг восседал за массивным дубовым письменным столом, совершенно пустым, если не считать единственной папки, которую он положил перед собой. Внушительных размеров стол делал меньше всё остальное, бывшее в помещении, и от этого сидевший за ним человек казался даже меньше, чем его статуя.
«Позвольте представить мисс Джанну Максвелл-Хантер, - сказал Фостер. - Мисс Хантер, это Джи Кей Вонг».
Человек за столом не сказал ни слова и не пошевелился, но изучал Джанну немигающими миндалевидными глазами столь пристально, что ей сделалось неловко. Он был приземист и плотен, с совершенно лысой головой и гладкой кожей. Возраст его было трудно определить; Джанне думалось, что ему где-то под шестьдесят, но она ничуть бы не удивилась, узнав, что ошибается в ту или иную сторону на изрядное число лет.
«Приятно познакомиться с вами», - сказала Джанна, подавая руку.
Он даже не седлал попытки взять её, а продолжал изучать Джанну ещё несколько секунд, потом жестом велел ей сесть в пухлое кожаное кресло, стоявшее перед его столом. - «Ваше путешествие было приятным?» - спросил он по-английски размеренным голосом с сильным акцентом.
«Да, спасибо, - ответила она. - Очень любезно было с вашей стороны послать мистера Фостера, чтобы он встретил меня».
Джи Кей кивнул и бросил взгляд на своего личного секретаря. - «У тебя есть работа, Джеральд…»
«Да, сэр. - Фостер нервно похлопал себя по карманам. - Значит, увидимся позже, мисс Хантер».
Джанна кивнула и смотрела, как он пятится задом из офиса, удивлённая резкой переменой, произошедшей с ним в присутствии его хозяина.
«Вы не выпьете со мной чаю?» - спросил Джи Кей, когда дверь закрылась.
«Охотно», - сказала Джанна.
Он вызвал секретаршу, заказал чай и продолжал говорить на общие темы, пока она не вернулась, неся красивый лакированный поднос, на котором были две просвечивающие фарфоровые чашки и простой, но очень тонкой работы чайник.
«Графиня – очень обстоятельная женщина, - сказал он, когда секретарша закончила разливать чай и покинула помещение. - Она прислала мне подробные сведения о вашем прошлом и неоднократно беседовала со мной по телефону. Как я понимаю, она впервые встретилась с вами в Школе Усовершенствования в Монтрё?»
Джанна кивнула. - «Она пришла отобрать несколько девушек для трудоустройства через её агентство».
«Когда это было?»
«Недель шесть тому назад».
«Перед тем, как была убита мадам Флери», - пробормотал он, заглянув в папку.
Джанна напряглась: сначала Графиня, а теперь Джи Кей, - оба они причастны к информации, известной, как она думала, только швейцарской полиции и ей самой. У неё было искушение спросить, откуда он это узнал, но она сдержала порыв. Время для этого было неподходящее. - «В последнюю неделю апреля», - ровно ответила она.
«Я также понимаю, что мадам Флери была подругой женщины, вырастившей вас?»
И вновь Джанна постаралась скрыть, как она поражена его точным описанием Анны. У неё вдруг возникло неприятное чувство, что Джи Кей Вонг знал гораздо больше о её прошлом, чем она поведала Графине.
«Они знали друг друга во время войны», - осторожно ответила она.
Человек за столом извлёк из досье лист с аккуратно напечатанными строчками и внимательно просмотрел его.- «Как я понимаю, обе они были узницами лагеря для интернированных в Испании, и вместе с ними во время ареста была англичанка по имени Джанет Тейлор. Вы знаете её?»
«Анна поддерживала с ней связь».
«А вам известно, что она сейчас живёт в Сингапуре?»
«Так мне сказали».
«Вы будете с ней встречаться, пока вы будете здесь?»
Раздражённая его пытливостью, Джанна резко ответила: «Когда перед вылетом из Парижа я разговаривала с Анной, она вызвалась черкнуть записку Джанет Тейлор с сообщением о моём приезде и попросить её связаться со мной, но встретимся ли мы с ней, будет зависеть от того, решу ли я принять ваше предложение о работе, о которой я пока почти ничего не знаю».
«Вы должны извинить меня за прямоту вопросов, - сказал Джи Кей, и, когда он поднялся из-за стола и уселся в кресло напротив Джанны, его манеры вдруг сделались весьма учтивыми. - Я – не цивилизованный человек, и иногда моя прямота обижает людей. Поскольку я вполне сносно говорю по-английски, иные полагают, будто я знаю и этикет европейцев, но, к сожалению, это не так. Вот почему мне крайне необходим кто-нибудь вроде вас, сведущий во всех этих тонкостях. В случае, если вы решите принять пост моей личной помощницы, а я очень надеюсь на это, главнейшей вашей обязанностью будет выступать посредником между мной и множеством европейских бизнесменов, навещающих меня здесь, в Сингапуре».
Он налил Джанне ещё чаю и подал его с улыбкой, обнажившей дорогостоящий золотой мост. - «Они будут ждать, что их будут развлекать и показывать им многие городские достопримечательности, - продолжал он. - Вашей работой будет обеспечить это и убедиться, что они знают, где найти средства, необходимые им для ведения их дел. Вам придётся выучить, в каких ресторанах что подают, где расположены различные банки, как можно организовать отправку груза водным путём и как нанять местный транспорт. Я также буду ожидать от вас, что вы будете часто посещать места, где любят собираться европейцы, такие, как Сингапурский Плавательный Клуб, и окажетесь на уровне, как спутница для мужчин, являющихся моими гостями, для присутствия на обедах». - Он остановился и отхлебнул чаю. - «В обмен на эти услуги, - сказал он, - я буду платить вам щедрое жалованье, возмещать все ваши расходы и обеспечу вас машиной. Первые три месяца испытательного срока вы будете продолжать жить в отеле «Раффлз», за счёт компании, после чего, если вы решите завершить свой годичный контракт, вам будет предоставлена квартира в здании, находящемся в моём владении, на окраине города, с видом на океан».
«Звучит интересно», - сказала Джанна.
«Это будет ещё и замечательный и поучительный опыт, если вы намерены продолжать занятие бизнесом».
«Звучит ещё лучше».
«Означает ли это, что вы соглашаетесь?»
«Я хотела бы попробовать это в течение трёх месяцев».
«Графиня была права, когда уверяла, что я буду доволен вами, и вы успели как раз вовремя. - Джи Кей сиял. - На конец месяца у меня назначена встреча особой важности. Банкиры и финансисты со всего света приедут сюда для обсуждения размещения ценных бумаг промышленного парка, который я строю. Для меня это чрезвычайно важно. По меньшей мере, дюжина этих гостей – европейцы, и я знаю, они оценят, что у них будет кто-нибудь вроде вас, кто сделает их пребывание здесь приятным».
«Я сделаю всё, что смогу», - заверила его Джанна.
«Но сначала вы сами должны познакомиться с Сингапуром, - сказал он. - Мои гости будут ожидать, что вы покажете им город, а вы не сможете этого сделать, если сами будете для него чужая. Предлагаю вам потратить следующую неделю на ознакомление с островом. Вы водите машину?»
«Да».
«Тогда я скажу мистеру Фостеру, чтобы он взял вам напрокат машину и распорядился выдать вам права. Если вам нужно что-нибудь ещё, дайте мне знать, не раздумывая. Я хочу, чтобы вы наслаждались пребыванием здесь».
Пока Джанна спускалась на лифте в вестибюль и ехала в «Роллс-ройсе» назад в отель, она размышляла о собеседовании и пыталась понять, почему у неё возникло неприятное чувство, будто Джи Кей Вонг манипулировал ею. Она ещё не выяснила причину своей тревоги, когда в её номере зазвонил телефон.
«Вы, должно быть, надели нужное платье, - без обиняков сказал голос, который она узнала как принадлежавший Джеральду Фостеру. - Джи Кей был впечатлён. Сегодня вечером, чтобы отпраздновать это, я хотел бы угостить вас обедом».
Джанна заколебалась, памятуя о том, как пил Фостер по дороге из аэропорта. - «Вообще-то я устала и…»
«У меня есть сюрприз, который, думаю, вам понравится».
«Вы очень загадочно говорите».
«Я – непостижимый человек Востока, - или, по крайней мере, такой наполовину».
Она засмеялась: «Ну, ладно…»
«Я заеду за вами в восемь часов», - сказал он.
Когда Джеральд Фостер прибыл к отелю, он сидел за рулём зелёной спортивной машины «MG». Вместо того, чтобы открыть дверцу с пассажирской стороны, он протянул ей ключи и сказал: «Вот и ваш сюрприз. Вам его и вести».
Джанна едва могла поверить его словам. - «Вы имеете в виду, что она моя?»
«Взята напрокат».
«Но у меня даже прав нет».
Он протянул ей карточку с какими-то, по-видимому, официальными символами. - «Теперь есть. Они временные, но будут действительны до тех пор, пока не получите постоянные».
«Да как же вам удалось достать их так быстро?»
«Друзья на высоких постах».
Джанна уселась за руль. Странно было сидеть справа, и ещё более странно было ехать по левой стороне улицы, но к тому времени, как они проехали площадь Святого Андрея, она начала к этому привыкать.
«А почему «MG»?» - спросила она, крича, чтобы её можно было услышать сквозь рёв дорожного движения.
«Просто догадался. - Он усмехнулся. - Я был прав?»
«Она великолепна, но не скажете ли вы, куда ехать?»
Следуя указаниям Фостера, Джанна ныряла и выныривала из похожего на лондонский потока машин, обгоняя двухэтажные автобусы, и вела маленькую спортивную машину по улицам, носившим такие названия, как Маунтбаттен, Лавендер и Виктория . Откидной верх был убран, и тёплый, влажный воздух, тяжёлый от резких запахов, которые она начинала воспринимать как неотъемлемую часть Сингапура, увлекал её волосы назад. Каждый раз, когда машина отзывалась на нажатие ногой на педаль газа, она испытывала прилив адреналина. Машина была быстрая, маневренная, и у неё были хорошие тормоза – непрерывно подвергавшиеся испытанию, когда велорикши и велокары вклинивались в поток машин, часто оказываясь в считанных дюймах от её бампера.
«Не беспокойтесь, если несколько раз врежетесь в чью-то задницу, - прокричал Фостер после одного особенно тесного сближения. - Здесь вы добьётесь уважения только так».
Джанна догадалась, что он пил снова, но, пока они кружили по городу, он необыкновенно остроумно всё комментировал. Он, по-видимому, отлично знал Сингапур. Поскольку он говорил на беглом малайском не хуже китайцев, он мог перевести многое из того, что Джанна иначе бы просто не поняла, как тогда, например, когда он привёл её за кулисы, чтобы она увидела, как играется театр теней .
Плоские раскрашенные фигуры, вырезанные из пергамина, были актёрами, а бамбуковые палки двигали руками на шарнирах в то время, как свет, отражённый от неровно горевшей масляной лампы, отбрасывал тени на экран, к вящему удовольствию публики, расположившейся перед ним. Звездой шоу был кукловод и рассказчик из Кота Бару , который то басом, то фальцетом читал роли персонажей, и мужские, и женские, вдыхая в свою труппу жизнь, а оркестранты в это время дули во флейты и гремели литаврами, смеясь каждой шутке, слышанной ими, наверное, тысячу раз. Джанна поймала себя на том, что смеётся вместе с ними, но не из-за шуток, которые ей переводил Фостер и которые ей были непонятны, а, скорее, из-за веселья, царившего среди участников.
После спектакля Фостер велел Джанне ехать на Багис стрит , где, по его уверениям, они найдут лучшую еду в Сингапуре. Припарковав машину, они бродили вдоль торговых рядов, освещённых керосиновыми лампами, напротив которых стояли накрытые скатертями столы, глазея на креветки величиной с бананы, серо-розовые на мерцавшем льду, на пирамиды сердцевидок , крабов с тяжёлыми клешнями, выстроившиеся воинственными рядами, ощипанных цыплят, блестевших от жира, и свинину с прослойками, свисавшую с крюков рядом с перевязанными кровяными колбасами.
Когда они сели за грубый деревянный стол, через покрытую мусором улицу к ним подошёл молодой китаец, неся деревянными щипцами пышущие жаром полотенца, и, пока Джанна вытирала руки, он перечислял деликатесы, предлагавшиеся всеми лотками. Сам он занимался жарением уток, но не проталкивал свой товар, и не выказал никакого удивления, когда Фостер сделал заказ на беглом кантонском диалекте китайского.
«Пожалуй, мне понравится Сингапур», - сказала Джанна.
«Только молитесь, чтобы он не взорвался, пока вы здесь », - ответил Фостер, осушая бокал и заказывая ещё пива.
Джанна смотрела на проходивших мимо людей: молодых китаянок, щеголявших в облегавших их тела ярких пижамах; немногих китайцев, одетых по-европейски; малайского крестьянина, присевшего на табуретку рядом с корзиной с живыми цыплятами; кули, шагавшего по запруженной улице с перегруженным шестом через плечо, - ей трудно было поверить, что Фостер действительно был убеждён, будто эти люди способны на насилие.
Когда подали еду, Джанна ела медленно, заметив, что Фостер не притронулся к заказанным им блюдам, а вместо этого налегал на выпивку, и беспокойство её росло.
«Уже поздно, - сказала она, когда с едой было покончено. - Думаю, мне лучше вернуться в отель».
«Есть ещё одно место, которое я хочу вам показать», - настаивал Фостер заплетающимся языком.
«Я не думаю…»
«О, давайте же, - не унимался он. - Джи Кей говорил ведь, что вам нужно почувствовать этот город, да?»
«Да, но…»
«Место, куда я хочу вас привести, из тех, где вы, европейцы, развлечётесь на славу. - Он уплатил по счёту, дав щедрые чаевые, и взял Джанну под руку, когда они пошли обратно к машине. - Вам следовало бы платить мне за знания, которые я вам даю, ей-богу!»
Вопреки здравому смыслу, Джанна последовала указаниям Фостера и повела «MG» по Норт Бридж Роуд , освещённой неоновыми огнями улице, вдоль которой выстроились мелкие магазины и лавочки. Хотя было уже за полночь, поздние покупатели мелькали в открытых дверях, из которых громко зазывали торговцы. Из незастеклённых окон всех домов из радиоприёмников и проигрывателей лилась смесь восточной и западной музыки.
«Здесь сверните налево», - сказал Фостер.
Едва разминувшись с велорикшей, Джанна повернула машину в переулочек, освещённый кричащими неоновыми вывесками с названиями вроде «Дворец Радости» и «Сады Лотоса».
«Послушайте, - сказала она, когда Фостер велел ей остановиться и она припарковалась у сточной канавы в шесть футов глубиной, заполненной до середины гниющими отбросами, - я в самом деле не уверена…»
«Да ладно вам, будьте непринуждённее», - настаивал Фостер.
«Ну, что ж, - неуверенно сказала она, - почему бы и нет?»
«Вот это – другое дело, - сказал Фостер. - Вам это понравится».
Он провёл её в тускло освещённый, накуренный клуб, где хозяйка-китаянка поздоровалась с Фостером, назвав его по имени, и подвела их к столику перед небольшой сценой. Он заказал две бутылки пива «Tiger» , сказал что-то хозяйке, от чего она рассмеялась, и показал туда, где возле одного края сцены держалась стайкой полудюжина исключительно красивых девушек евроазиатской наружности.
«А в чём шутка?» - спросила Джанна.
«Увидите», - усмехнулся Фостер.
Огни стали ещё глуше, и динамики начали исторгать лишённую мелодии музыку, а сцену осветил единственный прожектор. Сцена была пуста, имелся только большой экран, на котором появились тени, похожие на те, что они видели этим вечером раньше, в кукольном театре, только эти образы представляли собой мифологические фигуры, животные и человеческие, и двигались они с чётким ритмом, который, хотя и не совпадал с нестройной музыкой, обладал в то же время какой-то завораживающей силой. Джанна заметила, что не сводила глаз с экрана, пока на сцену не вышли девушки-евразийки и не начали танец, повторявший движения, совершаемые находившимися за ними тенями.
Они совершали фигуры, подобно американским танцорам в кадрили, а затем разбились на колышущиеся пары, когда с другой стороны сцены вышли малайцы в цветных шёлковых нарядах и присоединились к девушкам в качестве кавалеров. Их тела не касались друг друга, хотя они сближались так, что между ними оставались какие-то дюймы, совершая лёгкие с виду движения, требовавшие безупречной согласованности и ритма.
«Рады, что пришли?» - прошептал Фостер.
«Они изумительны!» - ответила Джанна.
«Будет ещё лучше», - заверил её спутник.
Жара в тесном помещении клуба была почти невыносимой, и Джанна быстро покрылась потом. Не отводя глаз от сцены, она протянула руку за бокалом пива, заказанного Фостером, и сделала долгий глоток. Вкус у пива был горький, но оно было холодное, как лёд, и она допила бокал. Пока Джанна уделяла внимание сцене, Фостер заказал ещё пива. Шаг танцоров ускорился, а движения теней на экране претерпели небольшую, но отчётливую перемену.
Вместо яростных, воинственных жестов движения кукол обрели чувственность, благодаря которой они стали больше походить на влюблённых, чем на врагов. В публике начались смешки, когда теневые фигуры перешли от изображения мифических событий к воплощению порнографических сценок. Вместо танцев, плясок с мечами и боевых эпизодов последовала серия откровенно сексуальных сцен.
Как заметила Джанна, танцоры, всё ещё подражая движениям теней на экране сзади, повторяли их позы. Их изящество было таким, что сначала это казалось лишь продолжением прежних лёгких движений, потому что их тела пока не касались друг друга, а согласованность оставалась безупречной. Но потом они начали раздеваться: сначала мужчины, сбросившие свои похожие на пижамы костюмы столь искусно, что даже не сбились с ритма, затем – женщины.
Женщины как будто нарочно отставали на полтакта от своих партнёров, словно дразня их, и каждый раз, когда они снимали очередной предмет одежды, они делали это со стыдливостью, являвшейся наполовину отказом, наполовину подчинением. Сначала были сняты саронги , которые были надеты поверх чонсамов , потом блузки из тонкого шёлка, и, наконец, прозрачные сорочки. Неожиданно каждый из мужчин схватил свою партнёршу и сорвал с неё остатки одежды.
Публика одобрительно заревела, когда этот финальный акт открыл, что женщины в действительности оказались искусно загримированными юношами, и под продолжавшиеся аплодисменты танцоры устроили оргию, занявшись оральным сексом и содомией.
«Думаю, я увидела достаточно», - заявила Джанна.
«Ради Христа, да расслабьтесь же», - сказал Фостер.
Джанна встала и зашагала прочь из кабаре. Сердитая, смущённая и оскорблённая, она желала лишь одного: быть как можно дальше от Джеральда Фостера. Забравшись в «MG», она торопливо завела двигатель и рванула рычаг коробки передач, так резко начав движение вперёд, что едва не опрокинула машину в сточную канаву.
Джанна уже немало проехала по Норт Бридж Роуд, когда поняла, что не знает точно, как добраться до отеля. Весь вечер она следовала указаниям Фостера, а поскольку он хотел показать ей разные части города, они делали многочисленные крюки по боковым улицам. Первым её побуждением было спросить кого-то, но после двух попыток расспросить водителей велорикш, ехавших в соседнем с ней ряду в бесконечном потоке транспорта, которые едва не закончились авариями, она решила попробовать найти обратную дорогу сама.
Увидев магазин, который, как ей показалось, она запомнила, когда проезжала мимо него раньше, «Peking Lace Ltd» , Джанна повернула направо и медленно поехала по узкой улице, которая, по её мнению, должна была привести её к площади Святого Андрея, но вместо этого она оказалась в старом китайском квартале. Здесь дома, стоявшие по обеим сторонам улицы, были ветхими от старости, и вместо ярких огней, превращавших ночь на Норт Бридж Роуд в день, было лишь призрачное свечение керосиновых ламп за полузакрытыми ставнями окнами. Не было здесь и слонявшихся толп, лишь немногие ночные сторожа устроили примитивные деревянные ложа поперёк дверей магазинов, которые они охраняли, чтобы можно было вздремнуть во время работы.
Джанна чувствовала себя так, будто она пересекла невидимый барьер, отделяющий один мир от другого. Она испугалась. Это было чужое место тёмных теней и быстрых, скользких движений в глухих пустырях за сточными канавами. Она увидела старого сторожа-сикха , сидевшего на корточках на раскладушке, а рядом с ним истощённую собаку, и остановилась, чтобы спросить дорогу, но он не понимал по-английски и смог лишь удержать рычавшую псину, чтобы та не бросилась на неё.
Этот шум вызвал лай множества других собак вдоль улицы, а темнота откликнулась металлическим лязгом закрывавшихся на дверях лавок штор. Через несколько минут десятки людей появились на улице, очевидно, уверенные в том, что происходит грабёж. Большинство составляли молодые малайцы и китайцы, и кое у кого были ножи.
Когда они с угрожающим видом приблизились к машине, Джанна рывком перевела рычаг коробки передач на задний ход и попыталась отъехать назад, чтобы развернуться. Это неожиданное движение застало одного китайского подростка врасплох, и, убегая с дороги, он оступился и упал в сточную канаву. Его крики о помощи были усилены гладкими бетонными стенками канавы глубиной в шесть футов и вызвали эхо, достаточно громкое, чтобы разбудить тех немногих жителей улицы, что ещё спали.
Уже натерпевшиеся от кровавых расовых бунтов, происходивших в Сингапуре несколько месяцев назад, когда борьба между малайцами и китайцами лишила город покоя, люди высыпали из жалких лачуг, возбуждённо перекрикиваясь друг с другом и силясь понять, что случилось.
Джанна перевела коробку передач на первую скорость и попыталась двинуться вперёд. Это была инстинктивная реакция, но оказалось, что это было худшим из того, что она могла сделать, потому что в глазах тех немногих, кто видел, что произошло, это выглядело так, будто ей нет дела до подростка-китайца, свалившегося в канаву, и она пытается удрать. Когда она тихонько тронула машину вперёд, толпа сомкнулась вокруг неё, образовав плотную стену и вынудив её остановиться. Она задрожала, когда голоса на разных языках одновременно заорали на неё, а чьи-то руки потянулись, чтобы вытащить её из-за рулевого колеса.
Она сопротивлялась, когда толпа подняла её в воздух. Потом её вдруг отпустили, и её тело ударилось о землю, вытолкнув воздух из лёгких и вызвав жуткую боль в рёбрах. Она была ещё в сознании, если можно было так назвать её состояние, и, когда юный малаец ткнул в неё ножом, она ощутила лишь лёгкий укол, когда кончик лезвия полоснул её по животу. Прежде чем напавший на неё мог ударить снова, один китаец схватил его и попытался выбить из руки нож, завязав новую схватку, в которую вступили и другие. В считанные секунды начался небольшой бунт.
Используя кулаки, бутылки, железяки, деревянные табуретки – всё, что только попадалось под руку, - китайцы и малайцы дрались между собой на всём протяжении улицы. Посреди этой драки, мгновенно позабытая, Джанна лежала на земле, чувствуя, как сознание медленно покидает её. Боль в рёбрах превратилась в тупую и ноющую, и, хотя платье её было испачкано кровью от пореза ножом, рана не давала о себе знать. У неё не было ни воли, ни желания встать на ноги; всё вокруг, казалось, происходит, будто в замедленном кино, когда толпа вокруг неё расступилась, и появилась белая женщина в одежде китайского кули. Её седеющие волосы были туго стянуты назад от широкого лица с простыми чертами, и она посмотрела на Джанну глубоко посаженными каре-зелёными, притягивающими к себе глазами.
«У твоей матери ума было больше в одном мизинце…» - Женщина покачала головой и оставила фразу неоконченной, отдав приказания на китайском двум мужчинам, которые подняли Джанну.
Когда Джанну несли сквозь разъярённую толпу, она видела лица, глядевшие на неё с ненавистью, и когда, наконец, её окутало забвение, она с радостью отдалась ему.

Этот checkbox служит для того чтобы отметить
несколько фото в публикации (если например понравились только
2 фото из 20). Используется в:
- добавить в заметки
- послать другу по e-mail
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Понравилось? Поделись с друзьями:
поделиться публикацией на vk.com  поделиться публикацией на facebook  поделиться публикацией в telegram  поделиться публикацией в Whatsapp  поделиться публикацией в twitter  поделиться публикацией в Odnoklassniki  отправить другу по e-mail
Комментарии пользователей ( Добавить комментарий к публикации   Добавить комментарий к публикации )
  • >50
    woodenfrog [публикатор] 31.07.2022 21:14   Пожаловаться      За комментарий:
    Не понравился комментарий +1 Понравился комментарий
    Примечания:

    Маскат ( Masqat) является столицей и крупнейшим городом Омана.

    Коломбо — фактическая столица Шри-Ланки (местопребывание правительства и резиденция президента). Расположен в Западной провинции, в округе Коломбо.

    Дежавю (фр. deja vu — уже виденное) — психологическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с определённым моментом прошлого, а относится к «прошлому вообще».

    Багис стрит – торговая улица в Сингапуре.

    В 1963 году в результате референдума Сингапур вошёл в Федерацию Малайзия вместе с государствами Малайя, Сабах и Саравак. 7 августа 1965 в результате конфликта Сингапур был исключён из Малайзии, и 9 августа 1965 провозгласил независимость.

    Норт Бридж Роуд (North Bridge Road) – дорога в Сингапуре к северу от реки Сингапур, начинается пересечением с Кроуфорд стрит и заканчивается у моста Элджин Бридж (Elgin Bridge), после которого дорога становится Саут Бридж Роуд (South Bridge Road). Эта дорога – одна из старейших в Сингапуре и была начерчена на городском плане Раффлза в 1822 году. Норт Бридж Роуд была построена в 1833-1835 годах с использованием принудительного труда. До 1962 года, когда было организовано современное автобусное движение, являлась трассой для троллейбусов и автобусов-«москитов», прозванных так за свои маленькие размеры и маневренность.
  • >50
    woodenfrog [публикатор] 31.07.2022 21:15   Пожаловаться      За комментарий:
    Не понравился комментарий +1 Понравился комментарий
    «Peking Lace Ltd» - магазин по продаже кружев и тесьмы из Пекина.

    Сикхизм — религия, возникшая в среде индуизма и ислама. Сикхи верят в единого, всемогущего и всепронизывающего Творца. Его настоящее имя никому не известно. Бог рассматривается с двух сторон — как Ниргун (Абсолют) и как Саргун (персональный Бог внутри каждого из людей). До Творения Бог существовал как Абсолют сам по себе, но в процессе Творения он выразил себя. Когда Бог захотел выразить себя (как Саргун), он сначала нашёл свое выражение через Имя, и через Имя появилась Природа, в которой Бог растворён и присутствует везде и распространяется во всех направлениях, как Любовь. Форма поклонения Богу в сикхизме — медитация. Никакие другие божества, демоны, духи, согласно религии сикхов, не достойны поклонения. Сикхи считают «неправильными» все представления о рае и аде, воздаянии и грехах, карме и новых перерождениях. Учения о воздаяниях в следующей жизни, требованиях покаяния, очищениях от грехов, постах, целомудрии и «благих деяниях» — всё это, с точки зрения сикхизма, попытка одних смертных манипулировать другими. Посты и обязательства не имеют значения. После смерти душа человека не переходит никуда — просто растворяется в Природе и возвращается к Творцу. Но не исчезает, а сохраняется, как всё сущее.

Альтернативные названия публикации ( Добавить свою версию названия для этой публикации Я придумал более подходящее название к этой публикации)

Жалобы ( Добавить жалобу на публикацию Сообщить о нарушениях правил в этой публикации)

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10   11 12 12!
Pokazuha.ru
многим понравилось
Video file


Еще...
 
Главная страница

Понравилось? Поделись с друзьями:
поделиться публикацией на vk.com  поделиться публикацией в telegram  поделиться публикацией в Whatsapp поделиться публикацией в Odnoklassniki  отправить другу по e-mail 




pokazuha.ru НЕ является открытым ресурсом. Копирование материалов запрещено. Разрешены ссылки на публикации.
Ссылка: http://pokazuha.ru/view/topic.cfm?key_or=1489207
HTML: <a href="http://pokazuha.ru/view/topic.cfm?key_or=1489207">Золотая миля. Глава двадцать восьмая </a>
ВВcode: [URL=http://pokazuha.ru/view/topic.cfm?key_or=1489207]Золотая миля. Глава двадцать восьмая [/URL]

 
   РЕДАКТИРОВАНИЕ названия,содержания, подписей к картинкам
 
 
Перейти на мобильную версию сайта