Этот роман я перевёл лет двадцать или тридцать назад. Его действие охватывает 42 года и происходит в самых разных странах. В романе есть шокирующие сцены, поэтому я не рекомендовал бы его лицам младше 18 лет.

38.
Лондон. 3 сентября 1975 года.
«Это моё окончательное предложение», - сказала Джанна четверым мужчинам, сидевшим за её столом.
Один из них, Джозеф Бонвентре, итальянец средних лет с тронутыми сединой волосами, был президентом сети гостиниц. На протяжении всех двух часов встречи он говорил очень мало, предпочтя предоставить ведение переговоров своим трём юристам. Теперь они смотрели на него, понимая, что он один может ответить на ультиматум Джанны. Атмосфера в изящно обставленном офисе на верхнем этаже лондонской штаб-квартиры «Стар Индастриз» становилась напряжённой. Предвечерний рёв машин едва проникал сквозь тяжёлые бархатные шторы, создавая негромкое гудение, делавшее ещё заметнее тишину в помещении.
Джанна не сводила глаз с лица Бонвентре. Это был красивый мужчина, весь вид которого говорил о том, что он привык к жизни в холе и роскоши, но он хорошо умел скрывать свои чувства, и ей трудно было понять, какие мысли бродят в его голове. Он явился, ожидая встретить Дерека Саутворта, и открытие, что его противником окажется не англичанин, а его жена, выбило его из колеи. Он принял объяснение Джанны, что, поскольку её муж всё ещё находится заграницей, она будет замещать его, и признал, что как совладелица «Стар Индастриз» она полномочна принимать необходимые решения, но всё же чувствовал себя не в своей тарелке, имея дело с женщиной. Лишь когда с начала встречи прошло около часа, он начал понимать, что она гораздо умнее, чем ему думалось вначале, а к тому времени было уже поздно.
Бонвентре вёл себя весьма нагло, и до поры до времени Джанна позволяла ему думать, что это выигрышная тактика. Итальянец дал понять, что он ведёт переговоры с позиции силы: Дерек Саутворт сделал ошибку, полагая, что сможет грубо завладеть сетью гостиниц, угрожая бороться за управление ею по доверенности, длительная задержка обошлась ему в высокие проценты по займам, снижение котировок на рынке сделало невозможной продажу приобретённого им пакета акций, а Бонвентре обрёл поддержку в лице белого рыцаря, влившего огромные новые капиталы, которые позволяли ему тянуть время сколь угодно долго. - «Ваш муж попался в вырытую им самим яму, - заключил Бонвентре. - Остаётся только один вопрос: что мы хотим с ним сделать».
Лицо Джанны оставалось беспристрастным, но мысленно она улыбнулась браваде итальянца. Она знала, что он блефует: Феликс Эрвин отказал Бонвентре в дальнейшем кредитовании всего несколько часов назад и потребовал немедленной выплаты всей суммы в двадцать миллионов долларов, но вместо того, чтобы поставить Бонвентре в известность о том, что она знает о его бедственном положении, она позволила ему выложить все свои карты. Лишь после этого она сделала заявление, что, вовсе не намереваясь отказаться от начатого и продать пакет акций, купленных Дереком себе в убыток, она приобрела достаточное количество дополнительных паёв, дающих «Стар Индастриз» контроль над сетью гостиниц без борьбы за право управления по доверенности, и эта сделка совершилась сегодня перед самым окончанием работы рынка.
«Мне подумалось, что гостиницами наилучшим образом управляют те, кто всю жизнь занимался этим бизнесом, - добавила она. - Вот почему я хочу продать все акции, которыми я сейчас владею, снова вам и гарантирую, что с нашей стороны больше не будет попыток завладеть компанией, при условии, если вы примете мою цену».
Джанна назвала сумму, приносившую «Стар Индастриз» прибыль в семь миллионов долларов, и заявила, что желает, чтобы согласительное письмо было подписано до окончания встречи. Чтобы её слова звучали убедительнее, она подвинула итальянцу для изучения документ через стол.
Бонвентре лишился дара речи. Он начал было вставать, показывая всем своим видом, что хочет гневно удалиться из офиса, но потом медленно опустился назад в кресло, качая головой. Он всю свою жизнь потратил на выстраивание гостиничной сети, охватившей сейчас пол-Европы, и мысль о том, что он утратит контроль над ней, была для него невыносимой. Как-нибудь он добудет лишние семь миллионов долларов; это стоило того, чтобы сбросить со своей шеи «Стар Индастриз» и восстановить ощущение стабильности в его организации. Через четыре или пять минут беседы шёпотом со своими юристами он вынул ручку, взял согласительное письмо и подписал его.
Когда итальянец удалился со своей свитой, Джанна откинулась в кресло, закрыла глаза и стала наслаждаться своим триумфом, но её воодушевление охлаждала мысль о том, как на сделанное ею отреагирует её муж. Саутворт, находившийся на курорте в Коста Браво , знал, что Джанна будет встречаться с Бонвентре, но он предполагал, что она лишь договорится о продаже ему приобретённых Дереком акций, в убыток «Стар Индастриз». Благодаря Феликсу Эрвину Джанна обратила поражение в победу, но она вовсе не была уверена, что её муж воспримет это именно так.
Хотя Джанна формально была главой «Стар Индастриз» в Соединённых Штатах, подразумевалось, что Дерек продолжает играть первую скрипку, и всякий раз, когда она действовала на свой страх и риск, нередко в предприятиях, оказывавшихся весьма прибыльными, он, казалось, испытывал досаду. У неё сложилось впечатление, что её успехи каким-то образом угрожали его самолюбию. Особенно заметно это стало в последние годы, когда буквально на каждый его провал она отвечала триумфом. В результате между ними возникла напряжённость, угрожавшая их браку до такой степени, что Джанна уже не была уверена, что хочет, чтобы он продолжался.
Перед вылетом из Калифорнии она позвонила Дэйву Уилсону под предлогом того, что ей нужно было узнать о квартире на Пятой Авеню, покупку которой оформил нью-йоркский поверенный. Потом она как бы невзначай упомянула, что в следующий раз, когда он будет в Лондоне, было бы здорово выпить вместе. Она не спрашивала его напрямик о деталях развода с Дереком, потому что ещё не была уверена, что хочет его: десять лет супружества – долгий срок, и ей бы не хотелось обрывать отношения, если оставался шанс их исправить, но она была также полна решимости так или иначе разделаться с этой проблемой. Дэйв Уилсон позвонил ей в то утро, что он в Лондоне, и они договорились встретиться в восемь вечера в «Савое».
Поднявшись из-за стола, Джанна выключила свет в своём роскошном офисе и спустилась на персональном лифте в вестибюль, где её ожидал личный шофёр. - «Я хочу, чтобы вы высадили меня у «Савоя», а потом поехали и встретили в аэропорту мистера Саутворта. Его самолёт прибывает в десять тридцать: Иберийские Авиалинии, рейс один-тридцать два. Домой я вернусь на такси».
Пока шофёр мягко вёл «Роллс-Ройс» через Ладгейт Хилл на Флит Стрит, она глядела на проезжавшие мимо машины. Это был тот же маршрут, которым она ехала десятью годами раньше, когда, проведя уикенд у Тейлоров в Вестоне, уехала и встретилась с Дереком Саутвортом в «Claridge’s». Насколько бы иначе сложилась её жизнь, не прими она его приглашения, и всё-таки не было гарантии, что она была бы лучше. Ранние годы её замужества были хорошими, она получила большое удовлетворение от успехов, достигнутых ею в бизнесе, но этих успехов было недостаточно, чтобы оправдать компромисс, в который превратились её с Дереком отношения.
Дэйв Уилсон ожидал её в вестибюле «Савоя». За годы, что она его не видела, он заметно постарел.
«Рад видеть тебя, - сказал он, поцеловав её в щёку и провожая к столику в баре. - На тебе годы смотрятся хорошо, а на мне они уселись не на тех местах».
«Хорошо, что ты позвонил», - сказала Джанна.
«Я частенько мотаюсь в Лондон, - сказал он. - У многих моих клиентов здесь деловые интересы, и им хочется, чтобы я наблюдал, как здесь идут дела».
Когда официант принёс выпивку, в разговоре случилась пауза, переросшая в напряжённое молчание, когда они снова остались вдвоём.
«Как поживаешь?» - спросил он.
«Хорошо, - ответила Джанна, - но не могу сказать того же о своём замужестве…»
Когда она снова замолчала, Уилсон тихо сказал: «Помни, я – не только юрист Анны, я и твой друг».
«Я подумываю о разводе, и Анна сочла необходимым, чтобы я поговорила об этом с тобой».
«И?»
«Беда в том, что я не знаю, действительно ли я этого хочу…»
«А ты говорила об этом с Дереком?»
«Нет».
«Разве это – не логичный первый шаг?»
«Не так это просто».
«Разговор начистоту не всегда, но иногда бывает единственным средством выяснить отношения, - сказал он. - Есть что-нибудь особенное, о чём ты хотела бы мне рассказать?»
Немного помолчав, Джанна сказала: «Месяцев шесть назад Дерек перенёс незначительную операцию, что-то с мочевым пузырём, и, пока он приходил в себя, хирург заверил меня, что сделанная им операция никоим образом не отразится на способности Дерека к отцовству».
«Я счёл бы это доброй вестью».
«И я тоже восприняла бы её как величайшее благо на свете, если бы Дерек не сказал мне перед тем, как мы поженились, что он стерилен из-за старой боевой раны».
«Ты спросила его об этом?»
Джанна кивнула. - «Он отрицал, что вообще когда-нибудь говорил мне, что не может иметь детей».
«Это был единственный раз, когда он тебе солгал?» - спросил поверенный.
«Не знаю, - ответила она.- Это-то и затрудняет разговор с ним начистоту. Бывало много всяких мелочей, этаких полуправд, но я ничего не могу сказать определённо. Кажется, у него на все случаи готовы убедительные объяснения».
«Ты можешь привести мне пример?»
«Я унаследовала землю в Сингапуре…»
«Анна говорила мне об этом».
«Когда «Стар Индастриз» стала преуспевать, я попросила Дерека устроить так, чтобы на ней была построена игровая площадка в память оставившей мне эту землю женщины, но каждый раз, когда я требовала от него подробностей, он изворачивался».
«Что-нибудь ещё?»
«Он рассказывал мне, что его родители владели поместьями в Девоне, но, когда бы я ни предлагала их посетить, чтобы просто посмотреть, где он рос, он говорил, что они проданы давным-давно в уплату налогов, и он не хочет ворошить прошлое».
«В последнее время вы находились под сильным стрессом?» - спросил Уилсон.
«И Дерек, и я», - призналась Джанна.
«Возможно, вам обоим необходимо провести какое-то время вместе вне работы. Супружество – нелёгкое дело и при лучших обстоятельствах, и иногда приходится сделать настоящее усилие, чтобы вернуть в него романтику». - Он посмотрел на часы.
«Мне надо успеть на самолёт, но я много работал с английским адвокатом, Бэзилом Мэтсоном, который занимается бракоразводными процессами, и это нередко требует услуг частного сыщика».
«О, я не думаю…»
«Развод – это серьёзный шаг, особенно когда вы оба заняты одним делом, - сказал поверенный. - Разрыв может обойтись тебе очень дорого, и в моральном, и в финансовом смысле, что может оказаться трагедией, если для этого нет настоящей причины. Тебе будет спокойнее, если ты узнаешь, что твои подозрения беспочвенны?»
«Надеюсь, да».
«Тогда я попрошу Бэзила, чтобы он велел своим людям немного покопать. Не волнуйся, это всё делается очень скрытно. Твой муж и не заметит даже, что кто-то проверяет его. Когда Мэтсон всё разузнает, я попрошу его позвонить тебе, ладно?»
«Спасибо, Дэйв, - ответила Джанна. - Ты прав насчёт того, что в последнее время я была подвержена сильному стрессу. Возможно, я делаю из мухи слона».
Когда такси Джанны прибыло к дому на Саут Одли Стрит, было почти десять вечера. Хотя она останавливалась там всегда, когда бывала в Англии, убранство дома не сильно изменилось после той ночи, когда десять лет назад она впервые вошла в него с Дереком. После того, как их первые успехи сделали их миллионерами, Джанна попыталась убедить мужа купить новый дом, место, где они вместе начали бы новую жизнь, но он воспротивился этой идее, уверяя, что глупо подвергать себя хлопотам переезда, когда в доме, которым он уже владел, места было предостаточно. Одной из немногих уступок, которых удалось добиться от него Джанне, был перенос шокирующего полотна Эгона Шиля в библиотеку вместе с ещё одним Пьером Боннаром, купленным ею в подарок по случаю первой годовщины их брака.
Не желал он, и чтобы в доме жила прислуга, чьё присутствие нанесло бы ущерб его личной жизни. Джанне пришлось договариваться, чтобы кухарка приходила ежедневно, вместе с уборщицами. А когда они принимали гостей, горничных и дворецких предоставляло агентство по найму «Мэйфэйр».
Войдя в кухню, Джанна увидела, что кухарка оставила в холодильнике кое-какие блюда: заливное из лосося, холодное куриное жаркое и шоколадный мусс. Она составила их на поднос, открыла бутылку «Пино Шардонне» и поднялась с едой в спальню.
Надев ночную сорочку, она забралась в постель, поставила поднос на колени и протянула руку за последним номером журнала «Тайм».
«Делаешь домашнюю работу?»
Джанна подняла глаза. В двери спальни стоял Дерек. Вид у него был усталый, а по покрасневшим глазам было заметно, что он изрядно выпил во время возвращения самолётом из Мадрида.
«Хорошо съездил?» - спросила она.
«Неплохо. - Он снял пиджак и ослабил галстук. - Банкиры, как обычно, были сукиными детьми, но, похоже, сделка удастся, и мы получим с неё двадцать процентов. Как прошла твоя встреча с Бонвентре?»
«Я сказала ему, что мы продадим ему акции назад».
«Мы можем списать убытки за счёт наших прибылей в Америке».
«Мы не понесли убытков».
Саутворт, развязывавший шнурок на ботинке, поднял на неё взгляд: «Что?»
«Я узнала, что Бонвентре лишился своего белого рыцаря и что его вынуждают выплатить долги, которые он сделал, чтобы удержать контроль над компанией, тогда я купила дополнительный пакет акций, достаточный для того, чтобы у нас отпала необходимость в тяжбе за управление по доверенности, и сказала ему, что мы поглотим его компанию, если он не выкупит наш контрольный…»
«Да это же шантаж!»
«Ты меня научил этому».
Она напряглась в ожидании сердитого ответа мужа, но он лишь рассмеялся. - «И сколько мы заработали?»
«Около семи миллионов долларов».
«Неплохо, миссис Саутворт. Ты научилась у меня большему, чем я думал. Полагаю, это следует как-то отметить».
Джанна смотрела, как он идёт к шкафчику из чёрного дерева со встроенным маленьким холодильником, в котором хранились три или четыре бутылки «Дом Периньона». Её удивило его миролюбивое настроение. У неё было тяжёлое чувство, что по причинам, ведомым ему одному, он намеренно избегал откровенного разговора с ней. Когда он начал наполнять шампанским второй бокал, она сказала: «Я не буду».
«Давай, ты заслуживаешь этого, - настаивал он, поднимая свой бокал. - За мою звёздную ученицу. Надеюсь, наши следующие десять лет вместе будут такими же хорошими, как и предыдущие».
«Ты честно думаешь, что они до сих пор хорошие?» - тихо спросила она.
«Бизнес никогда не был таким…»
«Я имею в виду для нас».
«К чему это ты клонишь?» - спросил он, усаживаясь на край кровати.
«Давай по-честному, Дерек, наш брак распадается».
«После десяти лет нельзя ждать одних только сердечек да цветочков».
«Но между нами должна быть хотя бы настоящая любовь», - сказала она.
Он как будто хотел ответить, но вместо этого взял поднос, поставил его на пол и улёгся рядом с ней на кровать. Положив голову на её грудь, он долго оставался в таком положении, потом медленно поднялся и поцеловал её. От него разило виски, а щетина на его подбородке была словно наждачная бумага.
«Беда в том, что мы проводим слишком много времени врозь», - сказал он.
«Дело не только в этом».
«А в чём ещё?»
«Больше нет доверия…»
«Опять эта пустая болтовня! - сердито сказал он. - Я думал, мы обсудили это несколько месяцев назад».
« Было так много…»
«Ну?»
«Полуправды».
«Только в твоём воображении».
Джанна не ответила. Возможно, он и прав. Возможно, её опасения были вызваны пониманием того, что ей было уже почти тридцать два, а у неё до сих пор не было детей. - «Поговорим об этом утром, я вся вымоталась»,- устало сказала она.
«Мы оба, чёрт побери, слишком много работали, - сказал он уже мягче. - Нам нужно побыть где-нибудь вместе, устроить второй медовый месяц. Почему бы нам не провести несколько дней на Гебридах ?»
«Я не могу. У меня в Калифорнии назначено столько встреч».
«Теперь ты ставишь деловые отношения впереди личных».
Джанна закрыла глаза и откинула голову на подушки. Она в самом деле чувствовала себя совершенно разбитой. Это была усталость даже не физическая, это была душевная пустота, которая обволокла всё её существо. Когда муж забрался к ней в постель, она ощутила, как к её ягодицам прижался его напряжённый член, а когда он начал ласкать её груди, хотя его прикосновения и раздражали её, соски её затвердели.
«Пожалуйста, - прошептала она, - я не хочу…»
Не обращая внимания на её протест, он продолжал ласкать её. Она чувствовала, как оживает, как будто её ощущения существовали сами по себе, и им не было дела до её чувств. Они отозвались на зов большей и требовательной жизненной силы, которая преодолела её нежелание и заставила её тело заколыхаться волнами, закончившимися оргазмом, после которого её охватила дрожь.
Потом, когда они лежали в объятиях, Джанна пыталась понять, почему она позволила Дереку овладеть ею, и поняла, что он всё ещё нужен ей. Может быть, второй медовый месяц поможет. И всё же она не могла избавиться от тягостного чувства, побудившего её встретиться с Дэйвом Уилсоном, и, когда в спальню первые проблески зари принесли серые тени нового дня, её глаза были ещё широко раскрыты.

39.
Вскоре после выхода парома из Обана туман растаял, и сквозь густую завесу облаков пробилось солнце. Поскольку была вторая неделя октября, туристов, в летнее время толпами посещавших острова, расположенные у западного побережья Шотландии, теперь почти не было, и на борту маленького парома, бывшего единственным связующим звеном между материком и Внутренними Гебридами, пассажиров было мало.
Стоя на носу судна, Джанна увидела тёмную, нависшую глыбу Росс-оф-Малла , выветренные останки некогда огромного вулкана, и испытала трепет какого-то дурного предчувствия, но оно быстро рассеялось при звуках губной гармошки, на которой играл островитянин с изрезанным глубокими морщинами лицом, поднявшийся на палубу и собравший вокруг себя небольшую публику.
Дерек и Джанна выехали из Лондона в его новом «Мерседесе» с откидным верхом. Он был гораздо комфортабельнее, чем «Ягуар», бывший в его владении десять лет назад, когда они совершили поездку в вересковые поля Йоркшира. Джанна вспоминала то время с ностальгией, так же, как и двухнедельный отпуск на следующий год, когда они впервые исследовали острова Внутренних Гибридов. Возможно ли было снова воскресить те чувства, что она испытывала тогда? Если нет, раздумывала она, то не из-за недостатка усилий со стороны Дерека. Он заранее позвонил и забронировал места в той самой гостинице возле Росс-оф-Малла, где они останавливались в их предыдущей поездке, и тщательно спланировал ежедневный график, во всём повторявший их первый визит сюда.
Пока паром продолжал свою короткую переправу, Джанна начала проникаться духом Внутренних Гибридов. Это было место, где никто никуда не торопился, и на вопрос, сколько сейчас времени, ответ можно было получить как через час, так и через день, и через месяц. Оправой для этих мест служили горы и ветер, облака и море, и всё это имелось в пугающем изобилии. Облака вдруг разошлись, открыв голубое небо, от которого солнце сделалось как будто больше, и сотворив неземную ясность и яркое сияние, известные лишь диким, девственным землям. Чёрная угроза, исходившая от далёких вершин, растворилась перед чистым морским ветром и сиянием неба, в котором лениво кружились с неумолчным криком чайки. Подойдя к мужу, стоявшему перед игравшим на губной гармошке, она сунула свою ладонь в его и легонько сжала её.
«Он празднует выручку почти в пятьдесят фунтов, которую он сделал на продаже ягнят», - сказал Дерек.
«Почти хватит на обед в «Claridge’s».
«Значительную часть этих денег он уже потратил, - сказал Дерек, кивая на бумажный мешок с несколькими бутылками виски, - да я и не думаю, что его сейчас интересует еда».
Они продолжали держаться за руки, пока паром не причалил к Маллу. Там Саутворт вывел «Мерседес» по шатким мосткам на пристань и повёл его по дороге, рассекавшей остров от Крейгнюра до Фьоннфорта. Джанна откинула голову на спинку сиденья и смотрела на суровую красоту мест, через которые они проезжали. Выносливые черномордые овцы, словно белые пятна, разлитые по склонам холмов на изорванном камнями дёрне, казались неподвижными; в одном месте им пришлось остановиться, пока две или три сотни голов лениво переходили через узкую дорогу. К северу остроконечные выступы Бен Мора резко выделялись на фоне неба, там начали собираться рваные клочья облаков, грозя погрузить Малл в беспросветную тоску.
Такие быстрые перемены погоды были типичны для всей Шотландии, но на Внутренних Гебридах они были ещё заметнее. Возле южной оконечности озера Лох На Кил, почти делившего остров надвое, Джанна увидела старого фермера и его жену, поправлявших размётанные ветром стога сена, на вид им было далеко за семьдесят. Стога были похожи на завязанные сверху узлом буханки хлеба, но это был обычный для островитян способ сохранить на зиму корм для горстки коров, которых они держали в полуразвалившихся хлевах, мало отличавшихся от убогих хижин, в которых жили фермеры.
После долгой езды из Крейгнюра приятно было увидеть гостиницу «Скеллиг Армз» . Сооружённая на северном конце Росс-оф-Малла, она открывала вид на Айону , священный остров, где ирландский святой Колумба основал свою первую церковь в Шотландии, и где до сих пор стоял прекрасный средневековый монастырь. Владельцы маленькой гостиницы, Колин и Джин Макнейл, молодые супруги из Глазго, превратившие старое поместье в удобную гостиницу, уже ждали их и приготовили еду для своих постояльцев.
«Вы погостите у нас?» - спросил Колин Макнейл с мягким, певучим шотландским акцентом.
«Неделю, дней десять, если погода продержится», - сказал Саутворт.
«А, в здешних местах она отличная, - заверил его хозяин гостиницы. - За последние два дня у нас было не больше полудюжины ливней».
Джанна рассмеялась. Она вспомнила, что во время их последнего приезда в Малл дождь шёл почти каждый день, но это была скорее мелкая морось, чем проливные дожди, и, когда не дул ветер, она нисколько не мешала гулять.
«А других постояльцев у вас много?» - спросила она.
«Всего четыре пары, - ответил Макнейл. - Неделю назад вся гостиница была забита, но к этому времени года большинство туристов уезжает, а это показывает, как мало они знают о здешнем климате».
И это была правда. Большинство туристов не понимало, что Внутренние Гебриды согреваются струями Гольфстрима, и климат здесь умереннее, чем на материке.
«Мы собираемся побродить по здешним местам», - сказал Саутворт.
«Э, да эта местность просто создана для этого, - сказал его собеседник, - и моя жена будет рада устраивать для вас пикники».
Когда они покончили с обедом, состоявшим из свежей лососины и малинового пирога, вымоченного в густых сливках, Джанна и Дерек уселись вместе на диване, попивая маленькими глотками Драмбуйе перед ревущим огнём. Долго никто не начинал разговор, но это была приятная тишина, в которой каждый ощущал взаимную близость, и в то же время был погружён в собственные раздумья. Мысли Джанны были об Анне, Женевьеве и Джанет. Эти три женщины оказали своё влияние на неё, и всё-таки она пошла совсем иной дорогой, чем они. Но куда она её приведёт? Она чувствовала на своих ладонях руку Дерека, и от его прикосновения ей становилось спокойнее. Когда миссис Макнейл убрала со стола, она выключила верхний свет, и комнату освещало только мягкое сияние масляной лампы, отбрасывавшей дрожащие тени, сливавшиеся с тенями от очага, и они образовывали на стенах беспрерывно пляшущие фигуры.
«Они похожи на фигуры в театре теней, который однажды я видела в Сингапуре», - сказала она.
«Помнишь ту развалюху-гостиницу, в которой мы с тобой впервые занимались любовью?» - спросил он.
Она кивнула. - «Это было так необычно».
«И Малл тоже необыкновенный. То, что мы вместе здесь снова, кажется волшебством», - сказал он, нежно целуя её в губы.
Джанна ощутила дрожь возбуждения, которую муж всегда вызывал в ней в первые годы их супружеской жизни, и страстно отозвалась на его объятия.
Из их спальни открывался вид на узкую полоску воды между Росс-оф-Маллом и Айоной, в свете полной луны похожую на ленту блестящего серебра. Когда они лежали в кровати, прислушиваясь к нежному плеску волн о берег, Дерек прошептал: «Я люблю вас, миссис Саутворт».
Когда он занялся с ней любовью, он делал это с нежностью, давно отсутствовавшей в их отношениях. Джанна отдалась этому чувству полностью. Он целовал её шею, груди, бёдра и живот, а потом раздвинул ей ноги и упёрся твёрдым членом в её лоно, но, вместо того, чтобы войти в неё, он медленно поводил головкой члена по её клитору, пока из неё не потекли соки, сделав скользким проход, в который он проникал снова и снова, с каждым разом всё глубже, пока не оказался глубоко внутри её. Она затрепетала, когда его толчки ускорились, и почувствовала, как её обволакивает растущее тепло, пока из каждой поры её тела не выступил пот. Гулкая тьма была, казалось, наполнена ветром, вздыхавшем вдали, вихрями, принёсшими мускусные запахи тела, и солёный вкус слёз; она ощущала их на своей покрытой потом коже, а открыв глаза, когда они одновременно испытали оргазм, увидела свой выгнутый аркой таз. Они спали в объятиях, как дети, защищавшие друг друга от неведомой темноты, и, когда они проснулись, они всё ещё обнимали друг друга.
Следующие дни заставили Джанну удивиться, как она могла даже подвергать сомнению ценность их брака. Дерек был забавным, внимательным, любящим: тем мужчиной, которого она полюбила десять лет назад. Они вновь обрели чувства, которые испытывали во время их первой поездки на Малл, когда они, счастливые, вместе исследовали острова. Они посетили Высокий Крест Килдалтона на Айлее ранним утром, когда ещё не поднявшееся солнце придавало восточному краю неба стальной цвет. Оленица, потревоженная Джанной и Дереком на своём ложе из папоротника, стояла, выделяясь на сером небе и глядя на них без страха, пока они шли, держась за руки, к сооружению, бывшему важной вехой в ранней истории Гебридов. По мере того, как тусклое утреннее небо делалось ярче, проступали детали креста: ирландские вьющиеся виноградные лозы, пиктские свернувшиеся в спирали змеи; нортумбрские фигуры – смесь древних узоров внутри простого символа восточной веры, благословившей Запад .
Стоя перед ним в молчании, Джанна почувствовала, что может протянуть руку и коснуться его ауры безвременья. Это был миг, в котором как будто смешались прошлое и будущее. Безотчётно она ощутила, как снялось с неё бремя, и когда она, наконец, отвернулась, туман уже рассеялся, открыв ясный вид на Лох Груинарт. Теперь солнце обнаружило в омытых росой папоротниках алмазы и блестело зеленовато-золотистым светом на корявых ветках согнутых ветром деревьев.
C Айлея они перебрались на Джуру , такой же по величине остров, который, хотя был едва ли не продолжением Айлея, в то же время почти во всём отличался от него. Он не был зелёным и травянистым, он был тёмным и холмистым. Его название в переводе с древнескандинавского означало «олений остров», и пять или шесть тысяч голов оленей ещё паслись на его холмах. Это были самые многочисленные живые существа на острове, человеческое население которого было немногим более двухсот душ. После Второй Мировой войны здесь жил Джордж Оруэлл . Они пошли было искать ферму, на которой он написал «1984» , но их прогнали несущиеся в разные стороны облака и ледяной дождь, и они вернулись к пирсу промокшие до нитки.
Они опаздывали на паром, но капитан заметил, что они идут, и отложил отправку судна до того времени, когда они поднялись на борт. Когда они добрались до материка, то поехали на север до Обана, перебрались на другом пароме в Малл и вернулись в гостиницу «Скеллиг Армз» как раз к очередному роскошному обеду миссис Макнейл.
По окончании трапезы, уступив настойчивым просьбам Колина Макнейла, они посетили сейлидх , который состоялся по случаю свадьбы соседа. Это была неофициальная вечеринка, на которой люди развлекали друг друга пением, игрой на различных инструментах и обильным возлиянием. Около полуночи начались танцы: шотландская кадриль , весёлые гордонцы , удалой белый сержант . Джанна не знала движений, но, когда островитяне приглашали её на танец, она старалась изо всех сил следовать за ведущим её кавалером, а муж подбадривал её возгласами, стоя на границе танцевального круга.
Когда вечеринка, наконец, закончилась, Саутворт проводил пьяного местного фермера к его машине, и тот уселся за руль, горланя песню. - «Вы уверены, что сможете доехать до дома?» - обеспокоенно спросил англичанин.
«Такой нагрузившийся, т-ты имеешь в виду? - спросил с плутоватой ухмылкой фермер. - Не беспокойся обо мне, сынок, пока я в состоянии петь, я найду дорогу домой».
Когда Саутворт присоединился к Джанне, которая готовилась ко сну, она спросила: «Как, по-твоему, с ним всё будет в порядке?»
«Возможно, - ответил муж.- Этот островной люд может перепить кого угодно. Пока ты танцевала, он рассказал мне кое-что интересное. Кажется, прямо к югу отсюда находятся несколько пещер, в которых есть пиктографы , вырезанные, как полагают, монахами, сопровождавшими сюда из Ирландии святого Колумбу . Предполагают, что его отряд жил в пещерах, пока они строили свою церковь на Ионе».
«Я очень хотела бы их увидеть», - сказала Джанна.
«Давай отправимся туда завтра. Это будет наш последний шанс для вылазки, потому что я должен быть в понедельник утром в Париже для встреч с Графиней».
«Хорошо. - Джанна сделала паузу. - Я думала о Графине. Ей сейчас восьмой десяток, и она сделала более чем достаточно, чтобы уйти на покой».
«На покой?»
«Ты знаешь, мне никогда не нравилось то, как мы пользовались её услугами».
«Давай не будем говорить об этом снова, - устало сказал Саутворт. - Мы здесь для того, чтобы хорошо провести время, а не воевать».
Джанна поняла по его голосу, что спорить с ним бесполезно, и, чтобы не портить отпуск, до сих пор бывший такой идиллией, она решила оставить эту тему.
Эта ночь была первой после их приезда на Малл, когда они не занимались любовью. Муж Джанны уже давно заснул, а она лежала с открытыми глазами, слушая ночные звуки ветра и воды, овец и морских птиц, пытаясь понять, почему, несмотря на такой счастливый отпуск, у неё всё-таки оставались какие-то опасения. Может быть, потому, что они скоро покинут Гебриды с их особой магией, столь благоприятной для романтической любви, и вернутся к суровым реалиям внешнего мира, где их воссозданная близость подвергнется испытаниям, которые в первую очередь разъедали их отношения.
На следующее утро Джанна оставалась напряжённой, и она ждала в машине, пока её муж, задержавшийся, чтобы собрать корзину для пикника, разговаривал с владельцем гостиницы и его женой.
«О чём это вы там?» - спросила она, когда Саутворт положил корзину для пикника в багажник.
«Ты же знаешь, что за народ эти островитяне, - ответил он. - Время для них ничего не значит. Они оба хотели посплетничать о вчерашней вечеринке».
«Твой пьяный приятель добрался до дома?»
«Если бы не добрался, мы бы об этом услышали. Местные не из тех, кто умеет хранить секреты».
Для начала октября день был удивительно тёплым, и, когда они ехали через Фьоннфорт, солнце блестело на вспененной поверхности моря. Они остановились купить бутылку вина в магазине спиртного рядом с почтой прежде, чем ехать дальше, туда, где Росс-оф-Малл выходил к воде. Припарковав машину на травянистой площадке, Саутворт выгрузил корзину для пикника и пошёл впереди по узкой тропинке к почти отвесному спуску, по которому они выбрались на пляж. Пляж был вылизан волнами и оказался достаточно твёрдым, и идти по нему было легко. Джанна сняла туфли и была удивлена, обнаружив, что мелкие лужицы воды, оставшиеся после отлива и согретые солнцем, были совсем не холодными.
Они обогнули мыс и подошли к выемке в форме полумесяца, которую море проделало в базальтовой скале высившегося Росс-оф-Малла. Как будто от места, где гора встречалась с водой, кто-то откусил огромный кусок, создав полукруг, образованный из двух выступавших в море мысов, окаймлявших бухточку, невидимую с дороги, и упиравшуюся в отвесную скалу, испещрённую тёмными отверстиями, обозначавшими входы в пещеры.
Место было пугающее, и Джанна заколебалась, когда муж предложил войти в самое большое из этих отверстий и начать поиски пиктографов. Несмотря на яркий день с его тёплым солнцем и голубыми небесами, она ощутила невольную дрожь, посмотрев на блестевшую скалу. Скала была постоянно сырой из-за того, что подземные воды просачивались сквозь щели, изрисовавшие её поверхность, подобные трещинам на льду ледникового периода. Не видно было птиц несмотря на то, что выступы, казалось, создавали превосходные условия для гнездования, а когда они подошли к пещерам ближе, Джанне послышался таинственный звук, вроде разносившегося эхом шёпота, создаваемый ветром, дувшим через пустоты.
«Готова?» - спросил Саутворт.
«Я ничего не знаю об этом, Дерек».
«Ты ведь не собираешься пойти на попятную, а?»
«Мы там ничего не сможем разглядеть».
«Я захватил фонарь. - Он открыл корзину для пикника и вынул большой фонарь. - Я всегда храню его в багажнике на случай, если придётся ночью менять спущенное колесо. Батарейки новые, их хватит на несколько часов».
Он включил фонарь и осветил им вход в самую большую пещеру. Луч скользнул в темноту с ободряющей яркостью, и Саутворт первым пошёл вглубь пещеры, оставив корзину для пикника на горном уступе, куда он поставил её прежде. Поколебавшись несколько секунд, Джанна вошла вслед за мужем в пещеру.
Она была удивлена, обнаружив, что, по крайней мере, у входа было не так темно, как ей казалось. Отражённый солнечный свет, отбрасываемый мокрым песком, давал тусклое освещение, которого было достаточно, чтобы она разглядела Саутворта, находившегося у входа в галерею, идущую из главной части пещеры.
«Взгляни-ка на это», - окликнул он её и поманил рукой.
Его голос эхом разносился по пещере, отскакивая от отвесных каменных стен, пока не превратился в шёпот и не исчез, наконец, в подземных глубинах. Тёмный воздух пах гниющими водорослями и был острым от соли. Осторожно переступая, нащупывая разъезжавшуюся и хрустевшую под ногами гальку, Джанна подошла к мужу и посмотрела на место, которое он освещал фонарём.
Отметки на стене были всего лишь пятнами, расплывчатыми подтёками, которые легко могли образовать окислы железа, тысячи лет стекавшие по порам в скале.
«И что это, по-твоему?» - спросила она.
Он пожал плечами. - «Будь я проклят, если знаю, но вон там это здорово похоже на примитивный крест».
Джанна внимательно изучила отметины и была вынуждена согласиться, что отметины удивительно похожи на Высокий Крест Килдалтона, но ей было также ясно, что они могли появиться в результате растворения минералов в породе.
«Если это сделали монахи Колумбы, почему они поместили их в таком недоступном месте?» - спросила она.
«Возможно, пол пещеры в те дни был выше, - ответил ей муж. - Это было больше тысячи лет назад, но, судя по здешней сырости, думаю, во время высокого прилива она затопляется водой. Давай пройдём чуть дальше и посмотрим, сможем ли мы найти что-нибудь определённое».
Они двинулись в путь по галерее, уводившей в сторону от главной пещеры, шаря по стенам лучом фонаря, пока не дошли до места, где подземный коридор разделялся на полдюжины других туннелей.
«Пожалуй, нам нужно вернуться», - нервно сказала Джанна.
Саутворт ничего не ответил, но направил свет фонаря в один из длинных узких ходов, и луч упёрся в подобие группы фигур, нарисованных краской на отшлифованной поверхности камня. Когда он двинулся к ним с фонарём, они приобрели чёткие формы и смысл: примитивные изображения мужчин в шлемах, несущих длинные, развевающиеся знамёна. Они были выцарапаны в скале, а не нарисованы, но в неглубокие царапины добавили краски, и частицы её ещё сохранились.
Джанна провела по отметинам кончиками пальцев, ощутив их неровные края и слизь, скопившуюся в царапинах. - «Они прекрасны», - сказала она.
«Подержи-ка, пока я осмотрю туннель дальше, - сказал Саутворт, протягивая ей фонарь. - Там, может быть, ещё есть».
«Возможно, нам следует вернуться назад?»
«Это дело нескольких минут», - сказал он.
Он двинулся от неё по туннелю, и дорогу ему освещал фонарь, который держала Джанна, обводя им стены, а он шёл по узкому коридору, пока не дошёл до предельной дальности луча фонаря, там он остановился и оглянулся на миг на Джанну, а потом вышел из света и пропал в темноте.
Она подождала несколько минут и, когда он не вернулся, окликнула его по имени, но её голос отскочил от мокрых каменных стен, и ответом ей было лишь эхо произнесенного ею слова. Выждав немного, она снова выкрикнула его имя, но он по-прежнему не отвечал. В смятении и страхе она пыталась решить, возвращаться ей или отправляться на его поиски. Первым её побуждением было вернуться, но она хотела знать, почему Дерек не отзывался. Он не мог не слышать её, её крики должны были разноситься далеко во все стороны. Возможно, он получил травму, подумала она, ударился головой об острый выступ скалы и потерял сознание. Эта мысль подтолкнула её к действию, и, двигаясь осторожно вперёд, она медленно пошла по туннелю. Он тянулся на расстояние примерно пятьдесят ярдов, а затем разделялся на четыре других хода, которые, хотя и были меньше того, в котором она стояла, были всё же достаточно велики, чтобы по ним мог пройти человек.
«Дерек!» - отчаянно выкрикнула она его имя. Её начала захлёстывать волна паники, и ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы не потерять самообладание. - «Спокойно, - пробормотала она вполголоса, - он не мог уйти далеко…»
Светя лучом фонаря по очереди в каждую из узких галерей, она видела в них лишь пустоту, пока не добралась до последней. Эта была чуть шире остальных, с песчаным полом, и она увидела на нём следы. Идя по ним по ходу, пригибаясь, когда высота туннеля уменьшалась, она брела, как ей казалось, целую вечность, но на самом деле она прошла всего семьдесят или восемьдесят ярдов, когда дошла до места, где песчаный пол сменился на покрытые слизью камни, и следов на них не было видно.
Ещё одно разветвление туннелей заставило её остановиться. Теперь она поняла, что ходы образовывали целый лабиринт, некоторые из них уходили веером глубоко под гору Росс-оф-Малл, другие же петляли и поворачивали под немыслимыми углами, а некоторые даже замыкались на себя.
«Дерек!»
Теперь её голос больше походил на жалкий шёпот, но он всё же произвёл эхо, и она услышала, как это слово повторялось снова и снова. Как будто над ней насмехались прятавшиеся от неё существа, и ей вдруг почудилось, что за ней следят. В испуге она стала метать луч фонаря то назад, то вперёд, почти уверенная в том, что увидит скалящиеся на неё безобразные рожи, но не было ничего, кроме пустой темноты и далёкого журчания воды.
Она начала дрожать. Силясь превозмочь надвигавшуюся истерику, она стала рассматривать имевшиеся у неё возможности: она могла продолжить розыски мужа, который – она теперь была в этом уверена – лежит без сознания где-то в глубине туннелей, а могла попробовать найти выход сама и привести помощь. Её попытки сделать первое пока были безрезультатными, поэтому она решила вернуться по своим следам и поискать кого-то, кто подготовлен лучше для поиска её мужа.
Решение было принято, и она почувствовала себя увереннее; просто поставив перед собой реальную цель, она придала смысл своим действиям и, направляя луч фонаря на несколько футов вперёд, она пошла по следам, оставленным ею на покрытом тонким слоем песка дне туннеля, чтобы вернуться туда, откуда она пришла. По мере того, как она продвигалась вперёд, журчание воды становилось всё громче, и за считанные мгновения до того, как она добралась до места, где она и Дерек видели пиктографы, дальний луч фонаря высветил струйку воды.
Сначала это был всего-навсего тоненький ручеёк, лишь размывавший следы на песке, по которым она шла, но через несколько минут он превратился в поток, плескавшийся возле её щиколоток и быстро поднявшийся до коленей. Отступая перед ним, она пятилась из одной галереи в другую, и вскоре потеряла всякую ориентацию в стремлении опередить то, что было, как ей стало понятно, наступавшим приливом. Какое-то время казалось, что ей это удалось, и вода оставалась на уровне пояса, но потом вода стала подниматься быстрее, чем она могла брести в ней, и сила течения оторвала её ноги от дна.
Даже после того, как её подхватило морское течение и понесло по туннелю, через который она пыталась спастись, фонарь продолжал работать, и ей было видно, как острые камни неровного свода проплывают в считанных дюймах над её головой, но потом она ударилась о выступ в стене галереи, и фонарь выбило из её рук, погрузив её в темноту.
Если бы у неё было время на размышление, она бы запаниковала, но всё случилось так быстро, что она действовала инстинктивно. Каким-то образом ей удалось удержаться на плаву. Она не стала бороться с течением, а позволила ему нести себя, сосредоточив все усилия только на том, чтобы держать голову над водой. Воздушный пузырь, образовавшийся в её одежде, усилил её плавучесть. Плывя на спине, она ожидала, что в любой миг зазубренные края изрезанного свода туннеля вонзятся в её лицо, но этого чудом не случилось, и вскоре она поняла, почему.
Поднимающийся прилив вынес её в пещеру размером в пару просторных комнат, её величину она смогла определить благодаря тому, что пещера освещалась тонким лучиком солнечного света, проникавшего через воронкообразное отверстие в высоком своде. Окоченев в ледяной воде, она не сводила глаз с источника света, с трудом понимая, что прилив подносит её всё ближе к нему. Но она чувствовала и то, что силы покидают её, и знала, что через несколько минут она ослабеет настолько, что не сможет больше держаться на воде.
Вдруг вода под ней вспучилась, и она почувствовала, что её тянет наверх. Сила, поднимавшая её, была так велика, что выдавила воздух из её лёгких, и она долго не могла сделать вдох. Следующие мгновения были для неё смутным пятном, в котором гладкая поверхность воронки промелькнула перед её глазами, слившись с мысленными образами, калейдоскопом воспоминаний, смешанных и совершенно не связанных между собой. Как будто она лежала, вверх лицом, под водопадом, а водный поток с рёвом врывался в её рот и ноздри. Разум покинул её, но внутренний голос всё же предупредил, что, если она не будет дышать, её лёгкие разорвутся.
Наконец, когда давление внутри стало невыносимым, она сделала глубокий вдох, понимая, что он может быть последним, но её это уже не тревожило; сейчас ей хотелось лишь, чтобы прекратилась эта пытка. Вода заполнила её рот и нос. Она почувствовала, что задыхается. Потом и это ощущение ушло, когда сознание покинуло её, и она погрузилась во тьму.

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: