Самый первый период кавказкой войны можно смело назвать Ермоловским, это освоение и завоевания данных территорий, происходившие с 1816 по1830 гг., именно в это время русскими войсками на Кавказе командовал наш знаменитый соотечественник генерал Ермолов Алексей Петрович.

Один из самых прославленных русских генералов, герой Отечественной войны 1812г. который, прославился знаменитой контратакой на занятую французами батарею Раевского при Бородино. Ермолов обладал храбростью не только на полях сражений, но и не боялся отстаивать свою правоту перед высочайшим начальством, из за чего неоднократно страдал и сам.


Однако, почему именно его Ермолова, летом 1816 года Александр I назначил командиром отдельного Грузинского (Кавказского) корпуса, главнокомандующим гражданской частью на Кавказе и Астраханской губернией и, одновременно, чрезвычайным и полномочным послом в Персии? Фактически единовластным правителем огромной территории.

Судя по всему, тогдашний русский император не плохо разбирался в своих военных и административных кадрах и поэтому прекрасно понимал, что такую трудную и ответственную должность на такой отдаленной и проблемной российской территории, которой являлся и продолжает являться Кавказ, мог потянуть далеко не каждый сановник или генерал.

Государю на эту должность был необходим человек жесткий, умеющий самостоятельно принимать важнейшие масштабные и самое главное грамотные решения связанные не только с внутренними делами, но и с международной политикой.

По всем этим личностным параметрам как раз и подходил для Кавказа в качестве военноначальника и администратора в одном лице, генерал Ермолов Алексей Петрович.

С Кавказом Ермолов был знаком еще с молодых лет, это когда он впервые столкнулся с кавказ­скими горцами в боевой обстановке во вре­мя Персидского похода 1796 года будучи ка­питаном артиллерии (ему было тогда 19 лет).

С тех пор мысль о возвращении на Кавказ ни­когда не покидала его, и вот он вернулся сюда снова, но теперь уже с огромными правами и обязанностями, в качестве единоличного правителя этого края и личного наместника царя.
Высочайшая российская власть не бросила Ермолова на Кавказ просто так, без соответствующей поддержки, осенью 1817г. под начало Алексея Петровича был отдан целый пехотный корпус в составе 4-х полнокровных дивизий под командованием графа Воронцова. До этого данный корпус входил в состав оккупационных войск, что располагались во Франции по окончании наполеоновских войн.

В состав этого корпуса входили полки, которым суждено было обессмертить себя подвигами в надвигавшейся почти полувековой военной грозе, апшеронцы и ширванцы, тенгинцы и куринцы, гренадеры - херсонцы и егеря мингрельцы.



Это было по настоящему отборное, профессиональное войско, имевшее огромный боевой опыт, средний возраст солдат составлял как минимум 35-40 лет, самый расцвет для война и мужчины.

Мало того, по свидетельству современников в этих войсках отсутствовали телесные наказания для солдат и это в самый разгар эпохи русского крепостничества.



Этим своим решением царь решил сразу две важнейшие для себя проблемы, во первых на Кавказ отправил воевать наиболее подготовленные и боеготовые части.

И во вторых удалил из столицы, а попросту сослал всех офицеров проникшихся во время службы в Европе духом вольнодумства и якобинства.

Так что войска, находившиеся в то время под командованием Ермолова представляли из себя можно смело сказать по настоящему цвет русской нации.
Кроме того Ермолов привлек на Кавказ и отличных, хорошо подготовленных командиров и военачальников. Ближайшими его помощниками стали И.А. Вельяминов 1-й и его брат, начальник штаба корпуса А.А. Вельяминов 3-й. Именно они в дальнейшем разработали специальную тактику ведения боевых действий, в частности спланировали, расчленение укрепленными линиями на части «крепость» Кавказа и ее «гарнизон».


По прибытию на Кавказ и ознакомившись с обстановкой Ермолов сразу же наметил план дальнейших действий, этого плана он в дальнейшем строго и придерживался, как при подготовке и проведении военных операций, так и различных административных мероприятий.

При планировании боевых операций Ермолов, прежде всего, учитывал так называемый местный кавказский менталитет горцев их необузданное своеволие и враждебное отношение к русским, а также другие особенности их психологии.

Изучив обстановку, командир корпуса пришел к неутешительному для себя выводу, установить мирные отношения с горцами, при существующих условиях не предоставляется возможным и поэтому начинать было необходимо с наступательных силовых действий, которые смогли бы заставить горцев боятся и уважать, прежде всего, русскую военную силу.

Хорошо известно, что на Кавказе слабых не любят их просто там презирают, так например все сношения России с ее мелкими кавказскими владениями до Ермолова носили характер каких-то вечных мирных переговоров и договоров, причем Россия всегда являлась как бы побежденной стороной и всегда кому то из местных князьков всегда была чего то должна.


Платили не только дагестанским, но и другим многочисленным ханам и даже чеченским старшинам, простым и грубым разбойникам, эту постоянно выплачиваемую дань стыдливо называли жалованьем.

В доермоловский период русские наместники на Кавказе придерживались сугубо оборонительной тактики.

В 1804 г. Российская империя запретила работорговлю на Кавказе. Но в реальности борьба с "наездниками", так называли тогда работорговцев сводилась лишь к отражению их действий. Никаких превентивных мероприятий не осуществлялось.

Действовал фактический запрет на преследование за пограничную реку Кубань совершающих нападения "наездников". По оценкам и современников, и историков, предшественники Ермолова И.В.Гудович, А.П.Тормасов, Н.Ф.Ртищев "не отличались особой воинственностью", старались поддерживать некий сложившийся статус-кво.


С появлением Ермолова на Кавказе обстановка там быстро начала меняться, спокойная жизнь для многих абреков закончилась, а местные князьки и старейшины перестали получать дань из царской казны.

Причиной тому были главные принципы в общении с горцами, которые применял Ермолов, это у него означало что золото – не охрана от неприятеля, а приманка его, и он стал давать цену только железу, которое и заставил ценить более золота.

“Хочу,– говорил он однажды,– чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово мое было для азиатов законом, вернее неизбежной смерти. Снисхождение в глазах азиатов – знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю, строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены”.

(А.Ермолов)
Ермолов объявил, что тем, кто захочет мирно жить на русской территории, будет обеспечена защита и покой, но если они будут способствовать набегам, он их вышлет обратно в горы.


Генерал избрал наступательную тактику. Отменив "кубанский запрет", Ермолов перенес боевые действия в горские аулы, провозгласив принцип: "Ни один набег не должен остаться безнаказанным". Если запрет русского правительства заниматься работорговлей (1804 г.) носил по большей части декларативный характер, то с приходом Ермолова ситуация изменилась. "Даданиурт, Андреевская, окруженная лесом. Там на базаре, прежде Ермолова выводили на продажу захваченных людей, - ныне самих продавцов вешают", - писал в путевых заметках А.С.Грибоедов.

Самым опасным очагом напряженности на Кавказе Ермолов считал тогдашнюю Чечню, которую называл «гнездом всех разбойников». Подавлением сопротивления в этой части Кавказа он занимался сам лично.

Так 18 мая 1818 г. Ермолов вызвал к себе старейшин мирных надтеречных аулов и объявил им, что меры терпения русского правительства уже истощились и если они пропустят через свои земли хотя бы одну партию хищников, то находящиеся в Георгиевске их заложники будут повешены, а сами они загнаны в горы, где их истребят голод и моровая язва.

"Мне не нужны мирные мошенники, - заявил проконсул Кавказа чеченским старейшинам в заключение, - выбирайте любое - покорность или истребление ужасное".

Говорят, что именно Ермолову принадлежит и эта знаменитая фраза: «Лучше от Терека до Сунжи оставить голые степи, нежели в тылу укреплений наших терпеть разбойников».

Он также требовал выдачи русских пленных, а за неисполнение грозил старейшинам смертью.


Не редко при Ермолове проводились и показательные акции устрашения как, например, в сентябре 1819 года это когда русскими войсками за систематические набеги по приказу Ермолова было сожжено горское село Дадан-Юрт, войскам было приказано всем тем, кто окажет сопротивление «не давать пощады», однако из горцев никто и так не собирался сдаваться, в ходе ожесточенного боя, уцелело всего до ста сорока человек жителей, из числа женщин и детей которых солдаты просто пощадили.

Набеги и грабежи в этом районе сразу же пошли на убыль, местные горцы быстро поняли, что теперь церемониться с ними больше никто не будет, так как за их бандитские деяния сразу последует быстрое и неотвратимое ермоловское возмездие.
Донесения Ермолова того времени звучат так словно написаны в нашем 21 веке:

"Беспрестанно изобличаются они, - доносил наверх Ермолов, - в воровстве, в нападениях и увлечении в плен людей наших. Нет спокойствия и безопасности. Они смеются легковерию нашему к их ручательствам и клятвам, а мы не перестаем верить тем, у кого нет ничего священного в мире... С нетерпением, - подчеркивает Алексей Петрович в своих записках, - ожидал я времени, чтобы истребить это гнездо гнуснейших злодеев. Сего требует строгая справедливость и слезы жителей, между которыми редкие семейства не оплакивают или убийства, или разорения".



Интересен и геополитический взгляд Ермолова в целом на Кавказ, он намного превосходил взгляды его предшественников. Ермолов рассматривал Кавказ не как "проклятое Богом место", а как арену столкновения интересов различных государств, как регион, способный принести России экономические и геополитические дивиденды. "России нечего опасаться за свои владения, - писал генерал, - пока соседями с той стороны остаются такие слабые народы, как Персияне и Турки. Но притаись где-нибудь англичане, доставь горцам артиллерию, научи их военному искусству, и тогда нам надо будет укрепляться уже на Дону". Эти слова Ермолова актуальны и в настоящее время.





При Ермолове все боевые операции войск тщательно готовились, создавались базы, плацдармы, строились дороги, между чеченскими селами в зеленой зоне вырубались целые просеки, возводились укрепления, устанавливались сторожевые вышки, реально Ермоловым была создана целая система специальных оборонительных укреплений и заграждений.

Действовал Ермолов в точном соответствии со своим выражением «Я медленно спешу». На освоенных территориях, где больше не велись боевые действия, строились дороги, успешно развивалось хозяйство. Русские казачьи кордоны располагались так, чтобы отрезать высокогорье, в которых скрывались отряды вооруженных враждебных горцев от жизненно важных для них долинных пастбищ. Ермолов также планомерно вытеснял и местных жителей пособников враждебно настроенных к русским, в горы, или насильно переселял их в подконтрольные русским властям равнинные районы.

Обуздав Чечню и Дагестан, Ермолов в 1822 году решился окончательно обуздать и кабардинцев. Кабарда, расположенная между реками Кубанью, Малкой и Тереком, была сравнительно спокойна. Но время от времени волновались и ее племена, угрожая русским границам, селам и особенно сообщениям по Военно-Грузинской дороге.

Став твердой ногой в Кабарде, Ермолов нашел возможным значительно обезопасить сообщения с Закавказьем перенесением Военно-Грузинской дороги на левый берег Терека. Старая дорога от Моздока до Владикавказа, весьма неудобная, затруднительная для движения транспортов и подверженная частым нападениям хищников, была оставлена.
За небольшой по времени период, всего за каких то 10 лет, благодаря эффективным, порой жестким, решительным мерам, проводимым под руководством Ермолова, владычество русских в крае утверждено было прочно, и даже роковой 1825 год, когда Чечня и Кабарда кровавым бунтом пытались низложить преграды, положенные для них Ермоловым, уже ничего не мог изменить в судьбе этих районов Кавказа – усмирение произошло быстро и решительно.

Ермолов не только воевал на Кавказе, но и про­вел в этом крае ряд административно-судебных преоб­разований, имевших целью создать систему государственного управления, которая до него здесь практически отсутствовала. Генерал и по­эт, герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов писал об этом так: «Не имея ни опытности, ни специальных по этой части сведений, Ермолов, невзирая на замечательную заботли­вость о благоденствии вверенного ему края, не мог, однако, быть ему полезен в той мере, как бы он того желал».

Интересный след оставил Ермолов и в истории той же Грузии, так именно при нем был начат перевод сохранивших свое действие статей из огромного грузинского уложения царя Вахтанга VI, что упорядочивало принятые на Кавказе методы судопроизводства.

При нем началась разведка полезных ископаемых. Под его непосредственным наблюдением был перестроен центр Тифлиса, в котором прорубались прямые улицы и строились европейской архитектуры дома. В центре города был разбит обширный сад с лампионами. По словам историка Д.Л.Вачейшвили, «с именем Ермолова связан целый ряд культурных нововведений в Грузии».


Ермолов породнился с Кавказом и чисто кровно, так известно, что в разное время он имел трёх мусульманских жён, заключив с их родителями «кебин», то есть точный договор о временном браке, подарках... Согласно источникам, «Ермолов женат не был, но от разных связей имел детей: Виктора (от черкешенки Сюйды), Севера и Клавдия (от черкешенки Тотай),... получивших от императора Александра II право законных детей».

Интересно и то, что у сыновей Ермолова были двойные имена: одно — христианское, другое — мусульманское. Так, Виктора звали Бахтиар, Севера — Алляхар и Клавдия — Омар».


В 1827 году Николай I заменил генерала Ермолова, якобы которого он подозревал в связях с декабристами, на генерала Ивана Паскевича. Задача перед ним была поставлена предельно четко — «усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных». Причем справиться с ней император требовал ограниченным контингентом войск и всего за одно лето, почти как одним десантным полком.

Вместо испытанной ермоловской тактики медленного вытеснения противника в горы Паскевич стал предпринимать молниеносные карательные экспедиции. В ответ горцы сами бросали, а то и сжигали аулы, угоняли скот в недоступные ущелья и непрерывно нападали на утомленные горными переходами войска. Война затянулась на несколько десятилетий, начавшись при одном царе завершилась уже при другом.

После отставки Ермолова, через тридцать лет блужданий, проб и ошибок в решении кавказских проблем тогдашнее российское руководство вынуждено было вновь вернуться к основным пунктам программы Ермолова. Все остальные формы, приемы, способы и методы действий так и не привели к долгожданному миру на Кавказе. Михаил Воронцов и Александр Барятинский в своих действиях во многом опирались на наследство проконсула Кавказа, хотя и не были сторонниками приведения Кавказа в покорность России только военными способами.
Как показала вся дальнейшая история кавказских войн 19 века, никто больше из русских военноначальников так и не смог лучше организовывать, продумывать и осуществлять мероприятия по замирению Кавказа как это организовывал и исполнял русский генерал Ермолов Алексей Петрович, забытый Герой своей страны, которого любили его солдаты, а враги ненавидели, боялись и уважали.

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: