В начале сентября 1980-го года, когда наш третий "А" стал четвёртым, нас повели знакомиться с Домом пионеров и школьников на Тульской улице. К тому времени я уже был по уши влюблен в театр кукол. В третьем классе нас водили на спектакль "Про Емелю", в постановке Бориса Сударушкина. Впрочем, имена режиссёра и актёров я узнал гораздо позже. А в тот день я видел только сказку, которая вдруг стала настолько реальной, что ее почти можно пощупать руками. Вот же он, простоватый лодырь Емеля, с заплатой на левой коленке! Кукла? Неправда, он живой!
И вот нас повели на экскурсию в ДПШ. На деле это выглядело так: сперва нас чуть не задушили в кружке юннатов – постоянный источник вони, располагавшийся на первом этаже. На смену экологически чистому запаху пришёл дым от припоя – нас приволокли в кружок автомобилистов. Авиамоделисты и судостроители с гордостью показывали свои работы, которые лично мне были абсолютно до фонаря. Но деваться было некуда, я покорно ждал, когда закончится пытка экскурсией. Четвёртый этаж, скрипит очередная дверь…
Первое, что я увидел, была громадная кукла, ростом со взрослого человека. Развалившись на стуле, кукла ухмылялась бандитской рожей и оценивающе рассматривала вошедших. Ширма, прожектора, ряды сидений, словно в кинотеатре – всё это я разглядел позже. А в тот миг я сразу понял, что сам отсюда не уйду, пусть силой выводят!
Но уйти пришлось. Занятия в кружках начинались через две недели – и надо ли говорить, что эти две недели тянулись бесконечно долго?
Так я угодил в наш "Солнечный зайчик". Занятия нашей младшей группы были два раза в неделю, во вторник и четверг. Спасибо Белле Анатольевне Усвяцовой, она разрешала младшим оставаться на занятия старшей, что потом крепко нас выручило. Я быстро вызубрил не только свою роль, но и партнеров, так что кроме своего Волчонка успел переиграть и всех остальных персонажей, кроме Ловца. Именно его бандитская физиономия встретила нас в первый день…
Всем коллективом придумали себе название – "Солнечный зайчик", потом и песню разучили, она стала как бы заставкой к нашему спектаклю.
Мне в спектакле досталась роль Волчонка, как я и хотел. Впрочем, народу было больше, чем персонажей, поэтому вторым Волчонком оказалась Лена Кучина. Память у меня тогда была не чета нынешней, и довольно скоро я знал не только свою роль, но и всех остальных персонажей. Когда по каким-то причинам не было партнера, я мог сыграть и Медвежонка, и Мальчика… Большие тростевые куклы, сделанные по заказу, оживали в моих руках. Но вот кто кого играл – до сих пор определиться не могу. С одной стороны, куклу вёл я. А с другой…
Обычно в подобных воспоминаниях говорят: "Мы были одной семьей". Но в нашем театре было немного иначе – был большой коллектив, который объединяло общее увлечение. Но когда разговор заходил о дружбе – единый коллектив разбивался на мелкие княжества. По какому принципу – Бог его знает. С Леной Кучиной я подружился благодаря нашему Волчонку… Надо сказать, что характер у Волчонка был задиристый, проказливый, а порой даже вредный. Если Волчонок был не в духе, то вполне мог отказаться работать – то трость из лапы начнёт вываливаться, то механизм управления головой заклинит намертво. Уговаривали Волчонка вдвоём, тихо шептали ласковые слова и чесали за ухом. Сказка? Может быть…

Шло время, дело налаживалось. Мы выучили тексты, разучили песни. Пальцы стали более ловкими и все реже куклы замирали в неестественных позах. Подходило время Большой премьеры.
Так получилось, что именно в этот год проходил городской конкурс самодеятельных кукольных театров. Очередная случайность? Не знаю. Выдумка автора? Но ведь было же! Нам назначили день и час, мы лихорадочно готовились к премьере. Не знаю, кому в голову пришла мысль – сыграть не просто перед жюри, а пригласить на спектакль школьников. В холле, силами ДПШ, организовали выставку "Берегите лес!".
Спектакль прошёл на "ура". Зрители сопереживали героям, радовались, когда Ловец вместо Медведицы получил фотоаппаратом по голове. А жюри было ошарашено присутствием зрителей – в остальных театрах залы были пустые. В итоге наш театр в городском смотре занял второе место – неплохо для дебютантов! Только младшие завидовали, что не довелось сыграть… Рано огорчались.

После конкурса наш "Солнечный зайчик" стал своеобразной визитной карточкой. В Дом пионеров регулярно приводили разнообразные экскурсии, обычно это были ребята из соседних школ или гости из союзных республик. Чаще всего экскурсантов водила лично директор ДПШ. Потаскав гостей по этажам, она приводила их в наш маленький зрительный зал и мы разыгрывали сценку из спектакля. Чаще всего за ширмой были девочки из старшей группы, я же рулил прожекторами. Потом актрисы выходили в зал, гости задавали какие-то вопросы… Всё просто и буднично.
Но в один кошмарный день директриса прибежала и трагическим шёпотом сообщила:
– Белла Анатольевна! К нам едут иностранцы! Срочно готовьтесь!
Тут надо пояснить. Дом пионеров и школьников Смольнинского района по сей день стоит в пяти минутах ходьбы от Смольного. Который, как известно, был штабом революции. И где находился рабочий кабинет вождя революции Владимира Ильича Ленина. В этот кабинет в обязательном порядке таскали всех туристов. В том числе и иностранных. Но за те два года, что я ходил в кружок, в ДПШ иностранцев привели первый и последний раз. Почему так вышло – не имею ни малейшего понятия. Слышал, будто в Смольном что-то не срослось и нас решили показать вместо кровати, на которой отдыхал Ильич.
Услышав про иностранцев, я захотел драпануть из ДПШ домой. Хоть Олимпиада давно закончилась, но нам по телевизору и в газетах продолжали твердить, какие плохие люди живут в капиталистических странах и как они ненавидят Советский Союз. Нас учили ничего не брать у иностранцев, не подбирать на улице игрушки, ручки и жвачку. Правда, я никогда не видел, чтобы на улице свободно валялись такие ценности, но в голове прочно сидело "Не трогать! Опасно для жизни!" Неудивительно, что иностранцев мы боялись как огня.
Однако сбежать было нельзя. Именно в этот день вся старшая группа была на других занятиях. Из всего коллектива присутствовали только две Лены – Кучина и Фогель, да ваш покорный слуга. Наш концертмейстер Елена Ивановна вела занятия в другом кружке, поэтому номера с песнями сразу отпали. Решили сыграть сценку знакомства Медвежонка, по ходу пьесы он сперва знакомится с Лисичкой, потом с Волчонком. Ленка Фогель играла Медвежонка, Алёнка Кучина взяла Лисичку, а мне достался Волчонок. Я врубил прожектора, девочки поправили причёски, Белла Анатольевна расправила наши пионерские галстуки и мы стали ждать.
Вскоре дверь нашего зала открылась, на пороге возникла директриса и незнакомая женщина. Директриса, натужно улыбаясь, прокричала:
– А это наша гордость, кукольный театр "Солнечный зайчик"! Прошу, заходите!
Незнакомая женщина, поморщившись, произнесла несколько непонятных слов и вошла в зал. Следом стали заходить люди. Директриса вошла последней и закричала:
– А сейчас наши юные артисты покажут вам сценку из спектакля!
Мы тут же юркнули за спасительную ширму. В зрительном зале погас свет, Белла Анатольевна пересказала начало сказки. Ленка Фогель дождалась команды, подняла куклу и вывела плачущего Медвежонка.
Сценка знакомства шла минут десять. Вызубренные тексты и отрепетированные роли подействовали на нас успокаивающе. Но вот зверята произнесли последние слова и ушли за кулисы. Мы с облегчением опустили куклы. Но тут снова закричала директриса:
– А теперь давайте познакомимся с нашими артистами!
Я почувствовал, как моё сердце драпануло в направлении пяток. Алёнка Кучина прошептала:
– Я не пойду.
Ленка Фогель взяла Межвежонка на руки и сказала:
– Пошли. Не съедят же они нас.
В моей голове вихрем пронеслось: "Да в самом деле! Мы же у себя дома! Вокруг милиции полным-полно! Что они нам могут сделать?"
В этот момент край ширмы откинулся, к нам заглянула Белла Анатольевна:
– Ребята, идём. Только кукол возьмите.
Как это ни банально, но вышли мы под аплодисменты. В зале было темно, лучи прожекторов били нам прямо в лицо, поэтому зрителей мы увидели только когда директриса зажгла свет. И мы оказались нос к носу с иностранцами.
Вместо злобных чудовищ напротив нас сидели самые обычные дяденьки и тётеньки. Они смотрели на нас – кто с любопытсвом, кто с удивлением. И все улыбались. Один пожилой мужчина что-то спросил, переводчица тут же перевела:
– Ребята, а сколько вам лет?
Мне было двенадцать, девочкам по одиннадцать. Услышав ответ, мужчина взволнованно заговорил, переводчица едва успевала переводить:
– Это невероятно! Когда я увидел профессиональные куклы, когда увидел, как мастерски работают артисты, то подумал, что им лет по четырнадцать, не меньше! Не всякий взрослый сможет так вести тростевую куклу!
Потом были ещё вопросы о том, кто автор и режиссёр, сколько длится спектакль, как давно мы занимаемся и так далее. Отвечала Белла Анатольевна, мы больше помалкивали. Затем иностранцы снова нам поаплодировали и потянулись к выходу. Когда дверь закрылась, мы облегчённо выдохнули и бухнулись на зрительские сиденья. Но тут дверь приоткрылась, в щель протиснулась директриса и театральным шёпотом сообщила:
– Ждите следующую группу!
– Чего? – оторопело пискнула Алёнка Кучина.
– Да, идут ещё четыре группы!

Нашествие интуристов длилось около двух часов. Между группами у нас было время чтобы проветрить зал и отдышаться. Но всё равно к концу четвёртого визита мы изрядно вымотались, а девять мощных прожекторов превратили наш маленький зал в филиал африканской пустыни. Последняя группа пришла, когда часы в холле показывали начало шестого. Мы отработали сценку, вышли на поклон, Белла Анатольевна снова отвечала на вопросы. А под конец визита несколько гостей вдруг подошли к нам. Хоть первоначальный испуг давно прошёл, но всё же я малость оторопел. Однако иностранцы всего лишь хотели подарить нам на память небольшие сувениры. У меня в руках оказалась открытка с надписью "Karl-Marx-Stadt" и запечатанная в полиэтилен маленькая чёрная ступня с нарисованными белой краской пальцами. Девочкам тоже подарили по открытке и непонятной штуковине.
Когда гости ушли, мы первым делом убрали куклы в подсобку, я выключил прожектора. Белла Анатольевна открыла окна и в зал ворвался свежий мартовский воздух. Мы сидели в зале, смеялись над своими страхами и долго не могли понять, что же нам подарили. Необычность формы и приятный фруктовый запах сбивал с толку. Я ступню распаковал и краешек на зуб попробовал, думая, что это жвачка. Но оказалось, что это совершенно невкусная стиральная резинка.

Я долго хранил открытку и резиновую ступню, пока всё не украли из затопленной квартиры на Тверской. А память о том вечере осталась…

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: