Адский зельц. История с неожиданным продолжением.

Порой сюжеты для рассказов приходят с самой неожиданной стороны. Вот и в этот раз вспомнилась история, а поводом послужили разговор про дефицит в СССР и свежий выпуск “Адской кухни” с Константином Ивлевым. Грешен, люблю это шоу. А тут одной паре участников выпало приготовить кровяную колбасу. И я вдруг явственно почувствовал во рту тошнотворный вкус зельца.

Дело было летом 1981-го года. Из магазинов напрочь исчезло мясо во всех его видах. Даже голые кости под названием “суповой набор” пропали. От куриц остались только лапы с жёлтыми коготками. В бакалее на витрине тоскливо лежал круг “собачьей радости” – ливерной колбасы. Перебивались картошкой, макаронами, иногда удавалось купить немного рыбы, благо специализированный магазин был на Суворовском. Там витрина была забита салатами из морской капусты, лишь в углу стояла белая эмалированная ванночка с миногами, да возле весов плавала в рассоле тюлька.
В один прекрасный день в продуктовом магазине, что на углу Тверской и Таврической, у колбасного отдела появилась очередь. Матушка, не глядя, встала. Хоть колбасы домой принести, какое-никакое мясо. Но вместо колбасы продавали зельц. Цену не помню, врать не буду, но всяко дешевле докторской и любительской. Матушка хватанула целую палку, килограмма на полтора. Рассчитывала поджарить, как обычную колбасу, хоть с теми же макаронами посытнее.
Пожарить зельц не удалось. Кровяная колбаса расползалась на сковороде, превращаясь в мутную жижу. По той же причине её нельзя было сварить. Оставалось только класть на хлеб и жевать бутерброды. Поначалу зельц нам даже понравился. Пахнущий чесноком бордовый кусок был солоноватым на вкус и пикантно дополнял отварную картошку. Но в какой-то момент во рту возникло жуткое послевкусие, более всего напоминавшую смесь плесени и хлорки. Нечто подобное было, когда по совету какой-то дуры матушка поила меня сырым свекольным соком. Я отложил недоеденный бутерброд и спешно запил чаем. Но вкус плесени и хлорки во рту стал только сильнее. Тогда я запихнул в рот карамельку “дюшес”, но и она не помогла. Когда стало совсем невыносимо, я добежал до туалета и… Выворачивало меня долго.
Потом матушка пыталась меня уговорить съесть хоть кусочек, говорила, что я всё придумываю и зельц очень вкусный. Я отказался наотрез. От одного вида зельца меня начинало мутить. А потом и матушка признала, что ей стало дурно от съеденной кровянки.
Доедать зельц мы не стали. Оставшуюся часть матушка отдала соседу-алкашу, чей организм мог переварить любую тухлятину. Зельц в магазине ещё несколько раз встречался, но мы обходили его стороной. Да и народ перестал брать, видимо, не мы одни траванулись.

Черновик этой истории я опубликовал на своей странице в Фейсбуке. И совершенно неожиданно история получила продолжение. Я давно уже перестал считать, сколько раз мне писали, что в своих воспоминаниях о советском прошлом я всё вру. Правда, пишут в большинстве своём те, кто в лучшем случае родился в год Олимпиады и могут помнить лишь Горбачёва, но очень любят рассказывать, как всё прекрасно было при Брежневе. Поэтому я был приятно удивлён, когда получил комментарий от моего давнего друга Вити Ульяненко.

"Зачем, Серёжа, ты вспомнил этот ужасный ужас, который я всю жизнь пытался забыть? Та же самая история, тот же самый мерзостный вкус во рту... Квинтэссенция дряни. Я бы этой штукой (интересно, производит ли её ещё кто-нибудь и где-нибудь) принудительно кормил разнообразных совкодрочеров, поющих про продуктовый рай в "благословенную эпоху")))"

Здесь нужно пояснить – Витька с конца семидесятых жил в Калужском переулке, это в окрестностях Тверской, между Таврической и улицей Красной Конницы. Сперва ходил в школу 154, но после второго класса ушёл в школу 163. Где мы с ним и познакомились, когда меня в пятом классе вышибли из “сто пятьдесят четвёртой” якобы за прогулы и плохое поведение. Было это весной 1983-го года, через два года после истории с зельцем. После восьмого класса пути наши разошлись – я отправился в ПТУ, Витька закончил среднюю школу и поступил в ЛГУ, стал специалистом по Китаю. Но это так, к слову. Важно тут то, что несколько лет мы с Витькой ходили по одним и тем же местам, закупались в одних и тех же магазинах. И он видел ровно те же пустые прилавки, что и я. А, поскольку Витька патологически любит точность и не признаёт ложь в любых её проявлениях, то соврать он мне не даст.

РЕДАКТИРОВАНИЕ названия,содержания, подписей к картинкам