Просмотренные публикации не запоминаются и вы можете видеть всё по нескольку раз. Зарегистрируйтесь чтобы видеть только новое.

история
[ теги сайта ]

- сразу в цитатник  [x]

- редактировать  

«Полицаи»-палачи на службе у «тайной полевой полиции» вермахта

В прифронтовой зоне, подчиняясь командованию армии, существовала зловещая организация «Гехайм фельдполицай» (ГФП) - «Тайная полевая полиция». Её сотрудники служили ранее в СД, гестапо и криминальной полиции. Это был исполнительный орган немецкой армии, а мозг находился в отделах «1Ц» разведки и контрразведки штабов дивизий, корпусов, армий, групп армий.
В районах боевых действий и в прифронтовой полосе, где была военная администрация, «Г.Ф.П.» выполняла функции «Управления СД и полиции безопасности». Сотрудники «Г.Ф.П.» арестовывали лиц по спискам контрразведки, ловили красноармейцев, диверсантов, саботажников, а в ряде районов даже евреев уничтожали сотрудники тайной полиции.
В Смоленской и Калининской областях оперировало две группы «Г.Ф.П.», включавших по примерно 100 штатных сотрудников. 727-я группу возглавлял комиссар хауптштурмфюрер СС (капитан)Зибольд. Группе подчинялись 125 немецких полицейских и 25 коллаборационистов-«полицаев» под командованием фельдфебеля Михаила Эйсмана. Отряды были моторизованы и имели много пулемётов для проведения расстрелов. «Полицаи»-коллаборационисты, во всяком случае, в подобной же группе в г.Ржеве имели отличительные нарукавные повязки с надписью «Г.Ф.П.».
Поначалу 727-я группа расстреляла в июле 1941 года 65 раненных пленных красноармейцев, далее расстреливали партизан, а также семью Вавиловых за сокрытие сломанного радиоприёмника. В октябре были расстреляны 21 подросток за ношение формы ж/д ремесленного училища. В конце 1941 года палачи по приказу военной администрации расстреляли в болоте у города Пустошка 58 евреев. Детей расстреливать боялись и бросали их в могилу живыми. Также не избежали смерти 28 инвалидов, запертых в декабре в сарае и умерших от холода.
Видимо палачам надоело просто вот так убивать людей, они решили забавляться - в ноябре 1942 года по приказу офицера 727-ой группы члены семьей красноармейцев: мальчики 5 и 7 лет, девочки 10 и 11 лет, женщины 40 и 45 лет и старик 70 лет были раздавлены танком!!! В том же году была арестована молодая девушка 1916 года рождения. Её, конечно, как водится, изнасиловали, но этого показалось мало. Ей вырвали язык, выкололи глаза, отрезали нос и бросили умирать в болото… Вот она Европа, там лаптями щи не хлебают!
«Тайная полиция» гонялась за беглецами, не желающими угона на работы в Рейх, пойманных наказывали «по-европейски». В 1943 году 18 летней девушке отрезали груди и искололи штыками, а 19 летнему парню оторвали руки. Каратели также сжигали деревни вместе с жителями, помогавшие партизанам. Список жертв этой группы палачей очень велик, он оценивается не менее 7 тыс. человек.
Интересно, что думали палачи-коллаборационисты, когда убивали своих соотечественников?

Оккупационный режим и его «верные псы»

Сейчас идёт переписывание истории нашей великой страны. Навязывается мнение, что, мол, от оккупационной власти страдали «неправильные люди» - евреи и коммунисты, а «правильным» - настоящим русским патриотам нечего было бояться. Мол, за освобождение от «треклятого» коммунизма надо было платить налоги, но не больше, чем раньше отдавали треклятому колхозу, а происходящие всякие «неприятности», мол, случайности войны… Всё это, конечно, чушь.
Евреям, коммунистам, партизанам и их семьям от «полицаев» ничего хорошего ждать не приходилось. В акциях уничтожения этих групп «риска» деятельное участие приняла местная полиция. Народ стал примечать, что среднестатистический «полицай» брался выполнять любой приказ оккупантов, даже самый мерзкий, бесчеловечный, из-за страха потерять их расположение. Многие «полицаи» лебезили перед немцами, пытались выслужиться, получить похвалу, подражали им в жестокости и садизме.
В Белой Церкви неподалеку от Киева работала зондеркоманда 4-а штандартенфюрера СС Пауля Бломбеля. Рвы были заполнены евреями - мёртвыми мужчинами и женщинами, но только людьми от 14 лет, детей не убивали. Наконец, достреляв последних взрослых, после препирательств, сотрудники зондеркоманды уничтожили всех обречённых старше 7-ми лет. Остались совсем маленькие - около 90 детей в возрасте от нескольких месяцев до пяти, шести или семи лет. Таких маленьких детей немецкие видавшие виды палачи не могли уничтожить… И вовсе не из жалости - все просто боялись нервного срыва с последующим психическим расстройством. Тогда было решено - пусть еврейских детишек уничтожат немецкие холуи - местные украинские «полицаи».
По воспоминаниям очевидца - немца из зондеркоманды: «Солдаты вермахта уже выкопали могилу. Детей везли туда на тракторе. Техническая сторона дела меня не касалась. Украинцы стояли вокруг и дрожали. Детей выгрузили с трактора. Их поставили на край могилы - когда украинцы начали в них стрелять, дети падали туда. Раненые тоже падали в могилу. Это зрелище я не забуду до конца жизни. Оно всё время у меня перед глазами. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Потом ее тоже застрелили».
Часто полицаи даже превосходили немцев по жестокости… «Деревушка на Брянщине, только-только освобожденная, - вспоминал один из красноармейцев. - Погреб, на нем крыша из кукурузных стеблей, и там, в земле, живут «сводные» семьи, то есть те, кто остался жив, - чей-то ребенок, чей-то старик. Женщина из погреба показала мне рукой на мужика - он был полицаем. На глазах селян вырезал на груди ее четырнадцатилетнего сына звезду, выколол глаза, а когда стал рубить по одному пальцу, мальчик умер. Женщина говорила и - не плакала».
Когда партизаны скрылись в лесу, а евреи и коммунисты были уничтожены, наедине с «полицаями» остался простые люди. «Полицаи» были послушными исполнителями политики «нового европейского порядка» и отношение к ним простых людей напрямую зависело от этой политики. Ход истории показал, что оккупанты и их прислужники полностью проиграли борьбу за лояльность простых людей, к которой они вначале и не стремились.
Наиболее сильно в оккупации пострадали по национальности славяне (конечно после евреев). Даже не являясь коммунистом и партизаном, русский, украинец или белорус, выполняя все оккупационные приказы, зачастую имел больше шансов выжить в партизанском отряде, чем при «новом европейском» режиме.
Про порядки в Себежском и Идрицком районах. Поначалу там появились объявления, приказывающие всем зарегистрироваться по месту жительства. Жить без паспорта, который выдавался оккупантами, было запрещено под страхом смерти. Запрещалось под страхом смертной казни оказывать помощь красноармейцам и чужакам без документов, укрывать евреев, хранить оружие, включая охотничье, радиоприёмники, лодки без разрешения, переезжать жить в другой населённый пункт без разрешения. Перемещаться в городах можно было только с 7 до 18 часов, а в деревнях с 6 до 20 часов, пойманных расстреливали. Патрули расстреливали без предупреждения из-за боязни партизан издали крупные группы людей, идущих по дорогам. Также стреляли на поражение в людей, идущих вне дорог, по лесу, встреченных в ночное время и людей, а также людей находящихся вблизи железнодорожного полотна в зоне «отчуждения».
«Полицаи» знали о суровых законах и часто наживались на взятках, а зачастую и сами провоцировали на нарушения для последующего откупа. Население в деревнях повально занялось самогоноварением, т.к. «полицаи» зачастую брали взятки именно самогоном. Неудивительно, что типичный «полицай» был вечно «под градусом». Кстати, пьяным легче убивать. А потом делить вещи убитых. Так, после освобождения г. Ейска (курортный город Азовского побережья России) было обнаружено, что многие трупы расстрелянных «полицаями» были обнажены, значит, они брали в качестве шабашки одежду своих жертв. Так было повсеместно.
Кроме «расстрельных» указов, население облагалось крупными налогами для победы «Великого Рейха». Налоги брались даже с количества печных труб, кошек и собак. Кроме текущих налогов, часто проводились разовые грабежи. Например, для обеспечения немцев зимней одеждой зимой 1941/1942 гг. бургомистр Россонского района Калининской области 9 января 1942 года издал указ: «Несмотря на то, что добровольная сдача уже проведена… каждое хозяйство должно сдать теплую мужскую шубу (можно и женскую), одну пару валенок, одну пару носков, одну пару перчаток… Против медлительных сдатчиков должны быть приняты беспощадные меры…». Иногда немецкие солдаты с «полицаями» сами обходили дома и забирали понравившуюся им одежду, а заодно и понравившиеся вещи. Сопротивление и медлительность жестоко наказывалось, часто смертью.
Частенько жителей близлежащих деревень насильно выгоняли на работу - рыть траншеи, расчищать от снега дороги или вырубать деревья вблизи ж/д полотна, чтобы затруднить партизанские диверсии. Были также акции для сбора металлолома. Отказавшихся расстреливали.
Даже если человек выполнял все требования оккупантов, платил все налоги и не находился на территории, контролируемой партизанами, перед ним маячила ужасная перспектива быть угнанным в Рейх на тяжёлые работы. Если и эта участь его миновала, то… при отступлении немецкой армии он мог попасть под жернова т.н.«выжженной земли». Стоит ли говорить, что на некоторых территориях оккупанты и их приспешники запретили посадочные работы, т.к. знали, что летом этим урожаем будет кормиться уже Красная Армия. То, что население может умереть с голоду, никого не волновало…
Там, где Красная Армия наступала медленно, оккупанты успели в рамках «выжженной земли» уничтожить весь сельхозинвентарь, провизию, целые деревни, а также местных жителей, которых не успевали насильственно эвакуировать… Всю эту грязную работу, наряду с немцами, исполняли «полицаи», за что их и ненавидели. Характерно, что отряды местной полиции низко ценились немцами, поэтому об их эвакуации совсем не заботились. Считалось, что это «расходный материал», который не стоит беречь.
Милость к предателям
«Полицейские! Красная Армия скоро будет здесь. Смывайте с себя позорное пятно, искупайте вину перед Родиной, не бойтесь партизан, а бойтесь немцев. Они вас обманут. Не давайте немцам угонять ваш народ в Германию и увозить добро, срывайте мобилизацию, помогайте населению укрываться от нее, организуйте население - вы вооружены, защищайте население от расправ немецких, перебейте немецких холуев, вместе с населением и обозами приходите к нам, к партизанам. Если не сможете связаться с нами, действуйте самостоятельно. Смелее на подвиги во имя советской Родины!».
Советская листовка.

В ходе первого же нашего наступления возник вопрос, что делать с коллаборационистами. Согласно директивы НКВД № 33881/с.в. от 16 декабря 1941 года на освобождённой территории предстояло арестовывать, сотрудничающих с немцами, в т.ч., естественно, и «полицаев». По итогам с 20 января по 20 февраля 1942 года оперативной группой в освобождённом Можайске было арестовано 258 человек - коллаборационистов и дезертиров, включая 11 работников местной «полиции» - весь её штат во главе с её начальником Троицким.

Однако, советские власти вскоре поняли, что много «полицаев» стали коллаборационистами по принуждению и решили смягчить репрессии против изменников. Согласно новой «демократической» директиве № 494/94 от 11.10.1943 г. арестовывать надо было только командный состав и руководителей (однако если имелись сведения об оказании ими помощи партизанам или пленным, то аресту они не подлежали), а также рядовых «полицаев», участвовавших в карательных экспедициях (там остаться «чистым» было сложновато) или проявивших усердие в выполнении немецких приказов. Также арестовывались «полицаи» - бывшие военнослужащие Красной Армии, перебежавшие к немцам и вступившие в полицию. Т.е. для «случайно оступившихся» был дан шанс смыть позор. А нас всё стращают про тиранический «сталинский сатанинский режим»… Не подлежащие аресту приравнивались к солдатам вышедшим из окружения (!) и направлялись в штрафные подразделения, а потом и в обычные части, если, конечно, выживали. Лица не призывного возраста брались на учёт по месту жительства. Эти меры способствовали массовому дезертирству «полицаев», о чём ниже.

Ближе к победе количество арестованных после проверки «полицаев» становилось мизерным. Оно и понятно, отморозки, у которых была не чиста совесть, бежали в западные зоны оккупации и пытались выдать себя за невинных жертв тоталитаризма. Вот данные по Шахтинскому проверочно-фильтрационному лагерю, проверяющему взятых в плен коллаборационистов в советской зоне оккупации. С 1 января по 1 августа 1945 года было проверено: 2329 коллаборационистов разных мастей (из них не было арестовано только 88 %), из них 466 «полицаев», из которых не было арестовано только 92,3 %. За последующие 5 месяцев показатели ещё улучшились - 97,3 % и 99,1 %, соответственно! Благополучно прошедшие проверку предатели направлялись на работу в народное хозяйство, причём на довоенное место жительства никто не попадал - да и, наверно, не хотели они смотреть в глаза своим соседям... Коллаборационисты, поступившие из зон оккупации наших союзников, отправлялись на спецпоселение на 6 лет. Короче, мифы о тотальных сталинских репрессиях, которыми нас кормят «историки» - чушь собачья.

А вот «полицаев» регулярные войска старались в плен не брать. По словам офицера Михаила Фролова: «В период наступления наших войск на Кубани особое внимание уделялось нашим гражданам, сотрудничавшим с немецкой властью. При заходе в деревню я сразу же направлял разведгруппу по хатам, и они вылавливали всех полицаев и старосту. Задержанные без долгих разговоров ставились к стенке и расстреливались. Уловив суть происходящего, другие полицаи в период вступления в станицу передовых армейских частей прятались в отделённых местах и лишь после прихода НКВД с повинной возвращались в деревню». Ибо знали они, что сдача «компетентным органам» - верный путь к спасению. Вообще фронтовики очень негативно относились к немецким прислужникам, особенно, когда началось наступление по «выжженной земле» во второй половине войны.

Партизаны принимали перебежчиков охотно. Но они не брали в плен «полицаев» после боя, т.е. классических пленных. Мол, если не пришёл сам, то если тебя не взяли - пощады не жди. Взятых в плен после боя «полицаев» села Курилова (между Идрицей и Опочкой) партизаны заставили бегать по минному полю, пока те все не подорвались. Очевидно это было местью за аналогичную практику, которую впервые ввели прибалтийские «полицаи» на этой же местности и долго её использовали. Партизаны 3-й Партизанской бригады Северо-Западного фронта в качестве мести совершали налёты на полицейские гарнизоны деревень Оклад, Радунино, Киверов Пожаревицкого района, расстреливали «полицаев», сжигали их дома, иногда убивали семьи предателей. В марте 1943 года отряд в 300 человек из бригады Ковпака окружил село Кучерово, в котором было 60 «самооборонцев» из местных жителей. «Полицаи» укрылись в здании, тогда партизаны погнали как «живой щит» их близких родственников. В конечном итоге, партизаны подожгли постройку, но много родственников погибло. Такая практика была редкостью.

Принятых в партизаны коллаборационистов пытались, в большинстве случаев разделить, чтобы за ними было легче следить. Перебежчикам не доверяли - политрук одного из отрядов писал в своём дневнике: «Сто восемьдесят казаков, дезертировавших из немецкой части, явились в бригаду Дьячкова. Их вместе с оружием передали в состав полка Гришина. Этим дезертирам нельзя доверять. В качестве бойцов они ненадёжны… Если с востока начинает «дуть сильный ветер», эти мерзкие предатели приходят в такое волнение, что не знаю, что делать». В качестве исключения были и мелкие отряды, состоящие полностью из рядовых коллаборационистов с партизанскими офицерами. В центральной части СССР партизанские отряды к моменту освобождения состояли в среднем на 1/5 из перебежавших «полицаев». По словам Героя Советского Союза В.И. Никифорова, занимающегося разложением подразделений, состоящих из коллаборационистов, перешедших к партизанам «власовцев» и «полицаев» иногда «связывали кровью» - заставляли совершать диверсию против оккупантов. Проверки проходили группы бывших предателей человек по двадцать под присмотром опытных партизан. В остановленной немецкой машине уничтожались все, кроме одного, который должен был сообщить своим о том, что такая-то группа коллаборационистов перешла к партизанам и совершила диверсию. Таким образом, предполагалось предотвратить бегство бывших коллаборационистов из партизанского отряда.

Подобные реалии войны: попытки перейти к партизанам, ненависть партизан к бывшим врагам, распыление перешедших коллаборационистов по отрядам описаны в книге Волкова Ю.С. «Война без прикрас и героических подвигов»:

«Обстановка в Белоруссии в конце 1943 года сильно изменилась. Приближалась Красная Армия, все чувствовали, что скоро она принесёт избавление от немецкой оккупации, и перед многими вставал вопрос: а что я сделал для изгнания чужеземцев? Резко усилилась тяга населения, особенно молодежи, в партизанские отряды, да и пожилые люди чувствовали, что надо помогать партизанам, чтобы быстрее изгнать ненавистных захватчиков…

Зашевелились и полицаи, чувствуя, что и им придётся отвечать за все преступления, совершённые их «работодателями». Те из них, руки которых ещё не были обагрены кровью своих соотечественников и к которым ещё не прилипла кличка «душегубов», искали связи с партизанами через своих родственников в деревнях, где мы часто бывали…

Хозяин попросил меня выйти из хаты, чтобы поговорить, как оказалось, о своём сыне. Обругав его и дурнем и гультаём (лентяем), он виновато сообщил мне, что сын у него «полициянт» (полицейский по-польски) и служит «на постерунку» в Войстоме. По молодости, по дурости, вместо того, чтобы обрабатывать свои морги (морг - 0,56 га) пошёл в полициянты, а теперь поумнел и понял, что хорошо это не кончится, и просил отца помочь связаться с партизанами. Сообщил также, что и другие его коллеги попостерунку, тоже ищут выход на партизан и боятся расплаты, когда придёт Красная Армия…». Эпизод про украинский отряд коллаборационистов:

«Приближался конец 1943 года. Всё ближе и ближе подвигался фронт к белорусской земле, всё неувереннее чувствовали себя наши «лучшие друзья» - украинцы охранявшие железную дорогу и размещённые в казарме на Белой (хутора около «железки» недалеко от Сморгони). Много раз портили они нам настроение, открывая огонь по нашей группе и препятствуя установке взрывчатки. Злость на них у нас была превеликая.

И вдруг, чего мы никак не ожидали, приходит от них посланец в Трилесину и находит, естественно, нас. Только в конце 1943 года поняли они, наконец, всю бесперспективность своей службы у немцев, поняли, что народ не простит им измены, и стали искать связи с партизанами. Само собой, наши люди в Сморгони и на дороге вывели их на нас. Наши «лучшие друзья», столько раз открывавшие по нам огонь, теперь запросили «пардону» и выразили желание встать в ряды партизан. О чём они думали раньше, на что надеялись - было непонятно.

У каждого из нас в душе было «скромное» желание: пострелять этих гадов, из-за которых столько раз мы были на волоске от смерти. Но...

Пришлось подавить это желание. Каждый лишний человек с оружием в руках, готовый воевать против ненавистных пришельцев был в цене - сколько уже народа полегло. И сколько ещё ляжет!...

По заранее обусловленной договоренности в один из поздних ноябрьских вечеров в хату Кастусихи заявилась целая «армия», человек двадцать (точную цифру уже не могу вспомнить) вооружённых людей в зелёных шинелях и пилотках - обмундирование, кажется, литовской армии - с разнокалиберными винтовками. Привели их наши надёжные люди, которые не раз уже участвовали вместе с нами в диверсиях…

Настоящих украинцев среди них было скорее всего человека 3-4, остальные такие же украинцы, как я, например, татарин. Хорошо помню только одного из них: колоритную фигуру Романа Савицкого - толстого покладистого мужичка, в речи которого явно прослушивался украинский акцент. Из казармы они ушли все, пользуясь временной отлучкой их начальника, тоже украинца, служившего немцам не за страх, а за совесть, и которого все они ненавидели…

Из всей этой команды, которую мы всё-таки в конце концов доставили в район нашей базы, впоследствии в моей группе были два человека, лица которых я помню до сих пор, но вот фамилии давно вылетели из головы».

Характерно, что из примерно 20 бойцов «украинского» подразделения настоящими украинцами было только 3-4 человека. Это объясняется тем, что немцы гораздо раньше стали набирать коллаборационистов украинской национальности, чем русских или белорусов. Поэтому многие не украинцы активно «записывались» в украинцы и вырывались из голодных концлагерей в качестве предателей.

Продолжение следует...

1.    

Командир "украинской полиции" города Луцка. Волынская область. Украина.

2.    

3.    

4.    

Кадр из немецкого агитфильма, снятого в 1942 году агитпропом Геббельса, для оккупированных советских территорий. Филь призывал идти на службу фашистам. Один уже пришёл, сидит, читает коллаборационистскую газетёнку "Доброволец", на груди "героя" специальные гитлеровские награды "для восточных народов".

5.    

"Моторизованные" украинские полицаи.

6.    

Украинские полицаи. На рукавах повязки национального цвета - жовто-блакитні.

7.    

Старшины "украинской народной милиции". Слева - Омельян Грабец, член ОУН, кличка "Батька", позднее - командир УПА Пивдень. Справа - Фёдор Заборовец, член ОУН, кличка "Жен", позднее - проводник УПА в Луцком (Волынском) округе.

8.    

Полицаи волокут очередную жертву под присмотром немецкого "куратора".

9.    

Львов. 30 июня 1941 г. Еврейский погром. Довольно известное фото. Бандеровский полицай в петлюровке и униформе таскает за волосы раздетую еврейку. По мнению канадского исследователя Дж.-Пол Химки фото сделано 30.06 или 1.07.1941 г. во дворе бывшей тюрьмы НКВД на ул.Замарстиновская.

10.    

Украинские полицаи прибывшие на подмогу своим хозяевам к Варшавскому гетто. Но "трудились" они не столько на стороне, сколько дома...

11.    

Киев. Это фотография была сделана на углу Керосинной и Лагерной улиц, около стадиона "Зенит". Украинские женщины, вероятно, пытаются разузнать о судьбе своих родственников, которые, возможно, находятся близ казарм. Улыбающаяся коллаборационистская гнида на переднем плане еще носит красноармейскую форму, но на руке у него уже повязка полицая. UPD. Интересно, что за подразделение?. Автор фото - Иоганн Хёхле (Johannes Hahle), фотограф 637-го немецкого отряда пропаганды 6-ой Армии. Вероятнее всего, фотографии сделаны 1 октября 1941 года.

12.    

Киев. Убитый человек на бордюре тротуара. Расположение: правая сторона ул.Победы. Киевляне идут в сторону т.н. "Евбаза"(Еврейский базар). Автор фото - Иоганн Хёхле (Johannes Hahle), фотограф 637-го немецкого отряда пропаганды 6-ой Армии. Вероятнее всего, фотографии сделаны 1 октября 1941 года.

13.    

Ещё один образчик немецкого расточительства. И не жалко было дорогую цветную плёнку на этих тварей... Я думаю, что снималось это в цвете тоже для какой ни будь акции геббельсовской пропаганды о том, как хорошо быть полицаем...