Просмотренные публикации не запоминаются и вы можете видеть всё по нескольку раз. Зарегистрируйтесь чтобы видеть только новое.

у публикации не заданы теги
[ теги сайта ]

- сразу в цитатник  [x]

- редактировать  

Протокол допроса обвиняемой Веске Велты Юльевны № 1

От 24 апреля 1945 г., Рига

Я, старший следователь Отдела контрразведки СМЕРШ Рижского гарнизона, майор Клепинин сего числа допросил:

ВЕСКЕ Велта Юльевна, 1915 г.р., латышка, урожд. г.Смилтене, кандидат в члены ВКП(б) с 1941 года, образование 10 классов, из рабочих, служащая. Работала с октября 1940 г. в Риге в Латвийском университете на медицинском факультете преподавала политзанятия. Проживала по ул.Стрелниеку, дом 15, кв.13.

ВОПРОС: Расскажите о своей трудовой деятельности в период 1940-1941 гг. до начала Отечественной войны.

ОТВЕТ: С октября 1940 г. до 1 июля 1941 г. я работала в Риге в Латвийском государственном университете на медицинском факультете, преподавала служащим политзанятия. Проживала на ул.Стрелниеку, д.15, кв.13. Работая в указанном университете, в январе 1941 года я вступила кандидатом в члены ВКП(б), но кандидатской карточки не получила.

ВОПРОС: Чем вы занимались после захвата Риги немецко-фашистскими войсками?

ОТВЕТ: После захвата Риги немецко-фашистскими войсками я 1 июля 1941 г. со службы была уволена и до 1 сентября того же года нигде не работала. Хочу уточнить, что с мая до конца августа 1941 г. я находилась на излечении по случаю искусственных родов, и после выхода из больницы 1 сентября 1941 г. была арестована.

ВОПРОС: За что вы были арестованы и каким органом?

ОТВЕТ: Арестована я была полицией, начальником 2-го участка Озолсом. Обвинили меня в принадлежности к коммунистической партии и что я показала советским органам двоих полицейских, в том числе и указанного выше Озолса, избивавших гражданина Берштан. Кроме того, меня обвинили в том, что я, якобы, сотрудничала с органом НКВД и выдавала служащих университета враждебно настроенных к советской власти.

ВОПРОС: В каких местах вы содержались под стражей?

ОТВЕТ: Сразу же после ареста меня привели во 2-й участок полиции, где я находилась полдня, после чего перевели в префектуру и там держали один день. Из префектуры отконвоировали в СД, дом №5, где я находилась 4 дня и за это время два раза была допрошена. С 6 сентября 1941 г. до мая 1942 г. я содержалась в Срочной тюрьме. С 11 июня 1942 г. до 26 июня 1944 г. в лагере Саласпилс, после чего была освобождена.

ВОПРОС: Чем вы занимались, будучи в Саласпилсском лагере?

ОТВЕТ: С 11 июня до июля 1942 г. я работала чернорабочей на торфоразработках. С июля до сентября 1942 г. находилась на излечении по поводу ушиба ноги. В октябре полмесяца работала уборщицей барака. С ноября до декабря 1942 г. работала помощником санитара в бараке «СЗ». С декабря 1942 г. до января 1943 г. санитаром в том же бараке. С января по февраль 1943 г. работала в течение трех недель в прачечной в качестве прачки, куда была переведена для отбытия наказания. В феврале 1943 г. в течение одной недели работала вязальщицей в швейной мастерской, откуда вновь была направлена на две недели работать прачкой.

В марте 1943 г. в течение 1-1,5 недели работала в больнице младшей сестрой. С сентября по 24 октября 1943 г. в той же больнице старшей сестрой. В октябре 1943 г. в течение двух недель работала в прачечной в качестве прачки. С ноября 1943 г. по 26 июня 1944 г. работала в карантине санитар-кой. В феврале 1944 г. в течение одного месяца находилась на излечении - болела тифом.

ВОПРОС: Почему вас так часто перемещали с одного места работы на другое?

ОТВЕТ: Частые переводы меня с одной работы на другую объясняются нарушением мной дисциплины, установленной в Саласпилсском лагере.

ВОПРОС: Кто был ваш муж и где он находится в данное время?

ОТВЕТ: Мой муж Веске Рихард Адольфович, 1891 г.р. Замуж я вышла за него 9 июня 1941 г., он в то время нигде не работал. С сентября 1941 г. я с ним не жила. В Саласпилсском лагере мой муж носил такую же одежду, как и все заключенные, но был ли арестован и за что, мне неизвестно. У лагерной администрации пользовался доверием и занимался доносами. При отступлении немцев из Риги вывезен в Германию.

ВОПРОС: Кого из администрации лагеря и заключенных вы хорошо знаете?

ОТВЕТ: Из лагерной администрации я хорошо знаю: комендантов лагеря Никелиса, Краузе Курта, сотрудника Хеера, полицейского Эйхбаума Алфреда - мой близкий знакомый, солдат СД Ванагс, Звайгзнис, Мартинсоне Волдемарс, последний мой близкий знакомый, помощника начальника лагеря Грудулса, распределителя работ Пурвиньша Яниса. Где находятся в данное время указанные выше лица, мне неизвестно. Из числа заключенных близкими моими знакомыми являлись: Острова Розелия, Стикута Элеонора, Скалберга Аустра, Заке Станислава, Цируле Антония и др.

ВОПРОС: Кто такой был Видуж?

ОТВЕТ: Видуж не арестовывался, но расследование по его делу велось и я выступала в качестве свидетеля. В мае 1943 г. заключенная Заке Станислава донесла коменданту лагеря Краузе, что Видуж ведет работу против немцев, вернее, он недоволен немецкой администрацией лагеря. В своем донесении указала, что Видуж, якобы, о своем недовольстве рассказывал мне - Веске Велте, потому я и была вызвана в качестве свидетеля.

Во время допроса присутствовали комендант лагеря Краузе, начальник лагеря Видуж, на которого было подано донесение, следователь и он же судья Сейлис, помощник коменданта Бергере. Допрос проводил Краузе, который спросил меня, говорил ли мне Видуж, что он недоволен администрацией лагеря, что он пригласил к себе Веске и Заке, которым сказал, что скоро немцы пропадут, как утренняя роса и возвратятся большевики, поэтому пусть заключенные защищают его, Видужа.

Я ответила, что вдвоем с Заке у Видужа я никогда не была и никогда от него ничего даже подобного не слышала. После этого меня отвели обратно в барак и до декабря 1943 г. этот вопрос не поднимался. В декабре 1943 г. Заке перед освобождением из лагеря написала и передала Краузе клеветническое донесение о том, что я, якобы, сожительствую с Видужем, и поэтому я не даю на него показаний. По этому поводу меня вызвал следователь Сейлис, хотел писать протокол допроса, но тут вошел комендант лагеря Краузе, который за что-то поругал Сейлиса и запретил допрос.

ВОПРОС: Почему Заке доносила Краузе?

ОТВЕТ: Заке Станислава говорила мне, что она написала автобиографию для коменданта и в гестапо, куда она хочет поступить работать. Позже старшая барака Киберсене говорила мне, что Заке помогает в работе гестапо.

ВОПРОС: Почему Заке однажды донесла о Видуже?

ОТВЕТ: Заке о Видуже доносила коменданту лагеря Краузе только потому, что он снял ее и меня с хорошей работы, позже помешал провести вечер, устроенный Заке.

Протокол записан с моих слов и мне прочитан на родном мне латышском языке /подпись/

Допрос производился через переводчика ОКР СМЕРШ Рижского гарнизона /Воскобойникова/

Допросил: старший следователь ОКР СМЕРШ Рижского гарнизона майор Клепинин.



Протокол допроса обвиняемой Веске Велты Юльевны №2.


От 28 апреля 1945 г. Допрос начат в 20.00. Окончен в 1.05

ВОПРОС: В каких больницах при Саласпилсском лагере вы работали?

ОТВЕТ: Я работала старшей сестрой, затем сестрой и вновь старшей сестрой в новой больнице при Саласпилсском лагере.

ВОПРОС: Кто находился на излечении в указанной больнице?

ОТВЕТ: В новой больнице первое время находились на излечении дети, эвакуированные из России, позже взрослые заключенные. Больничные койки были рассчитаны на 120 детей и 180 взрослых. Дети ложились в больницу преимущественно больные корью и дизентерией, взрослые — тиф, воспаление легких, сердечные больные, глазные, травмы и пр.

ВОПРОС: Какая смертность была среди детей и взрослых?

ОТВЕТ: Смертность среди детей была исключительно велика. В больнице находилось 120 коек и ежедневно умирало не менее 5 человек. Среди взрослых смертность была незначительная, примерно из 180 умирало 4–5 человек. Много взрослых умирало в 1944 году во время эпидемии тифа. Точную цифру назвать не могу — не знаю. Смертность среди детей была высокой только потому, что дети поступали слишком истощенные, и за время нахождения на излечении в больнице им абсолютно не оказывалось никакой медицинской помощи из-за отсутствия медикаментов.

Следует отметить, что в основном смертность среди детей в большей степени вызвана не отсутствием медикаментов, а умышленным проведением соответствующих мероприятий, способствующих увеличению смертности.

Приведу несколько примеров:

Дети, больные корью, должны лежать при занавешенных окнах, но коменданты лагеря Никелис и Краузе приказывали окна держать открытыми и когда они приходили в больницу и видели, что окна закрыты — срывали занавески. После этого у детей поднималась высокая температура, начиналась рвота, и дети умирали.

Моча вводилась в кишку больных детей обыкновенным шприцем через брюшную полость путем прокалывания.

Кроме того, тяжелобольных детей отравляли специальным ядом, в жидком виде, названия которого я не знаю. Немецкий врач, посещая больницу, сам давал больному ребенку выпить небольшое количество указанного вещества, примерно через три часа наступала смерть. Перед смертью ребенок стонал, метался в судорогах и в бессознательном состоянии умирал. Других случаев истребления детей я не знаю.

ВОПРОС: Каким образом истреблялись взрослые больные из числа заключенных, находящихся на излечении?

ОТВЕТ: Взрослые заключенные Саласпилсского лагеря, находящиеся на излечении в лагерной больнице, где я работала старшей сестрой, истреблялись путем расстрела.

Это делалось так: из Риги приезжал в лагерную больницу доктор Какис, имени не знаю, выехал в Германию, который производил осмотр больных, находящихся на излечении в больнице, делал себе заметки и уходил к коменданту лагеря. После посещения Какиса из комендатуры поступал список на несколько человек, один раз был список, помню, на 9 человек взрослых и 14 детей, подлежащих истреблению путем расстрела.

Предлагалось согласно прилагаемому списку подготовить больных для отправки в другое место. Фактически эти люди увозились на расстрел. 9 человек больных, о которых идет речь, были вывезены в 11 часов ночи в августе 1943 года. В эту же ночь был произведен расстрел последней партии евреев, находящихся в лагере.

Расстрелу подлежали больные сифилисом, со слабым зрением, с ампутированной ногой или рукой и вообще все те, кого немцы считали инвалидом. Расстреливали как мужчин, так и женщин. В мае 1943 года по заключению немецкого врача, фамилии не знаю, были вывезены из больницы 14 детей в возрасте от трех месяцев до 14 лет и расстреляны. Расстреляли их за физические недостатки. У одного рука не действовала, у другого было слабое зрение, больные туберкулезом и т.д., многие из расстрелянных могли бы жить и быть полезными обществу, но немцы признали их неспособными к труду.

Я знаю, что одного мальчика лет 10 расстреляли за то, что у него на одной руке не хватало одной-двух фаланг пальцев. Все эти дети были русской национальности, вывезенные из России и Латгалии. С латышскими детьми так не поступали. Кроме того, подлежали истреблению и расстреливались дети с незначительными дефектами, если они были некрасивы внешне или просто не понравились немцам.

ВОПРОС: Какие еще существовали методы уничтожения больных?

ОТВЕТ: Многие дети, находившиеся на излечении в больнице, погибали из-за питания. Больному дизентерией ребенку давали есть кислые щи. Этот, на первый взгляд, безобидный способ, увеличивал число смертных случаев среди детей.

ВОПРОС: Сколько человек было врачебного, административного и обслуживающего персонала в больнице Саласпилсского лагеря?

ОТВЕТ: В больнице Саласпилсского лагеря было: врач один — Шалковиц Янис, одна старшая сестра — я, Веске, и две младшие сестры — Шаулиня Мария и Цируле Антонина. Где они сейчас, не знаю, аптекарь Зирнис, имени не помню, вывезен в Германию, один санитар Шмидт Андрей, сиделки, поварихи и уборщицы. Все из заключенных.

ВОПРОС: Кто производил впрыскивание мочи?

ОТВЕТ: Впрыскивание мочи детям, болевшим корью, впрыскивание производили: врач, лично я и другие сестры — Шаулиня и Цируле.

ВОПРОС: Через какое время умирали дети после впрыскивания им мочи?

ОТВЕТ: Точно сказать не могу, были случаи, когда дети после впрыскивания им мочи сразу же умирали, другие жили продолжительное время.

Протокол записан с моих слов правильно и мне прочитан на родном мне латышском языке

/Веске/

Допрос с русского на латышский язык переводила переводчица НКГБ Лат.ССР — Кремере, которая об ответственности за правильный перевод предупреждена по ст.95 УК РСФСР /Кремере/

Допросил: старший следователь ОКР СМЕРШ Рижского гарнизона майор Клепинин