В первый раз я приехал в Теребени, деревушку на Псковщине, когда в местном храме отпевали бабу Лену, девяностолетнюю старушку, которая померла накануне тихо и незаметно. Была зима, и холод стоял лютый. Гроб с бабой Леной покоился на столе перед алтарем. Единственная свечка в головах потрескивала в пустоте студеного храма. Служба шла в соседнем приделе, где топилась печка. Отпевал бабу Лену местный священник отец Георгий.

Я осторожно открыл дверь и тихо вошел, стараясь не мешать священнику и прихожанам. Прихожан оказалось не более десяти, в основном пожилых уже мужчин и женщин. Отец Георгий - грузный здоровяк, с мощной окладистой бородой, густым волосом, с живыми блестящими, близко посаженными глазами, - неожиданно тихо и даже как-то бытово и просто разговаривал со своими прихожанами. Я стоял в углу и слушал этот удивительный рассказ о жизни и смерти бабы Лены.

Оказывается, она приехала в Теребени из соседней, но все же далекой Опочки со своим гробом, поближе к храму, чтобы готовиться к смерти. Поселилась баба Лена в маленькой сторожке при церкви. Но настоящим ее домом стал этот старинный деревянный храм, простоявший здесь уже более двух столетий, переживший царей, императоров, народных комиссаров, генеральных секретарей и президентов, чудом сохранившийся сам и сохранивший внутри себя нетронутыми и неоскверненными старинный алтарь, иконы, древние книги, включая Евангелие шестнадцатого века. Здесь же, в подполе церкви, в семейном склепе, и по сей день покоятся кости Иллариона Матвеевича Кутузова, отца великого русского полководца, основавшего этот храм...

Не было в Теребенях более добросовестной и истовой прихожанки, чем баба Лена. Вера ее была крепка и неколебима, а просила она у Бога только одного - спокойной смерти. Готовилась к ней, собиралась.
- Получается, что по вере ей и воздалось,- сказал отец Георгий.- Ушла баба Лена спокойно и тихо. Достойно, как и жила. Нам бы вот чему поучиться у нее, - закончил он, помолчав. - В зрелом возрасте надо начинать готовить себе плацдарм на том берегу, чтобы уйти без ужаса и страха перед неизбежностью смерти, чтобы спокойно и смело глядеть в дверь, куда предстоит войти каждому рано или поздно. Помнить о смерти, быть готовым к ней - одна из целей и смыслов праведной жизни истинно верующего человека.

Не берусь назвать этот простой житейский разговор проповедью: столько напыщенных проповедей слышал я в роскошных по убранству столичных храмах. Куда им до маленькой церкви Воскресения в Теребенях!
В эту маленькую церковь едут теперь со всей округи: венчаться, крестить детей, да и просто поговорить о жизни с отцом Георгием.

Однажды матушка Валентина, жена отца Георгия, поднялась на церковную колокольню, звонить по покойнику: умер кто-то в Теребенях. Звонила она, конечно же, не в первый раз, но никогда раньше не обращала внимания на грифельную надпись на стене колокольни. А тут вдруг обратила и ахнула - написано было на немецком языке: "Bitte, antwort nach Kriegsende" ("Ответьте, пожалуйста, после войны"). Ниже стояли две подписи: Эрнст Шмуль и Йозеф Грюнефельд. Далее следовали подробные адреса, по которым следовало ответить. Один - в Гамбурге, другой - в Мюнстере.

Надпись была сделана в 1942 году. Стало быть, Эрнст Шмуль и Йозеф Грюнефельд были оккупантами, гитлеровскими солдатами или офицерами. Но что они делали здесь, на колокольне Теребеньской церкви? Почему не сожгли ее, как обычно сжигали русские храмы в других оккупированных районах? Зачем сделали эту странную надпись? Эти вопросы занимали ее чрезвычайно. И она отважилась соединить разорванную цепь времен - написала письма в Гамбург и Мюнстер по адресам, буквально взятым с колокольни. Если бы знали отец Георгий и матушка Валентина, что будет дальше с этими письмами...

Одно из них путешествовало по немецким Мюнстерам (а их несколько в Германии) полгода, нигде не нашло нужного адресата и в конце концов в последнем из Мюнстеров осело в мусорной корзине местного магистрата. Там-то это экзотическое послание с невиданным количеством штампов на конверте и увидел недавний переселенец из Казахстана Александр Вебер. Он обратил внимание на то, что изначальный адрес написан по-русски. Попросил разрешения взять письмо, прочитал его и тут же сообразил, в чем дело. Далее Вебер изложил на немецком языке содержание послания матушки Валентины и отослал в германский Красный Крест. А матушке в Теребени написал подробный отчет о том, что он предпринял. Так она получила это письмо из Мюнстера и узнала почти сказочную историю приключений своего почтового конверта.

Однако вскоре пришло и другое письмо: от Рейнхарда Грюнефельда и его жены Эльжбеты. Письмо было написано по-русски. Эльжбета оказалась полькой и языком владела. Они писали, что отец Рейнхарда - Йозеф не дожил до получения письма из Теребеней всего год, что они откладывают запланированное путешествие в Испанию и срочно выезжают в Россию, в Теребени.

Как их ждали! Какие разговоры, какие высокие темы для дискуссий предвкушали здесь отец Георгий и матушка Валентина!...
Как всегда, в жизни все оказалось и так, и не так. Рейнхард Грюнефельд и его жена Эльжбета действительно приехали. Встреча была радостной и сердечной. Но потом начались разговоры, и очень быстро выяснилось, что гости из Мюнстера - обычные нормальные немецкие бюргеры, конечно же не подозревавшие, что именно на них возложена высокая миссия соединения разорванной цепи времени.

Первое и, пожалуй, главное, что поразило отца Георгия и матушку Валентину: Грюнефельды не хотят иметь детей. Они любят путешествовать, и дети, по их мнению, этому, конечно же, будут препятствовать. Второе - они все-таки ехали в российскую глубинку за экзотикой: за русским деревенским бытом, скрытым от типичного туриста, за обычным застольем в простой избе, за экзотикой православного священнослужения... В общем, они оказались заурядными туристами с характерным для таковых миропониманием, масштабом мыслей и чувств, чем немало разочаровали отца Георгия и матушку Валентину.

В финале этого знакомства матушка повела гостей на колокольню. Они поднялись. Низкое солнце сквозь узкое окошко колоколенки хорошо освещало старую надпись на немецком языке.
Молодой Грюнефельд вгляделся в буквы, и матушка с удивлением заметила, как что-то изменилось в его лице, он прикрыл ладонью глаза и отошел к окну, за которым с высоты колокольни был виден на многие километры русский лес с полянами, кустарниками и редкими болотцами. Рейнхард Грюнефельд плакал. Он узнал почерк отца. Эльжбета, матушка Валентина и отец Георгий стояли молча. За два с лишним века существования церкви в Теребенях, это была, пожалуй, единственная беззвучная, но едва ли не лучшая проповедь, сотворенная здесь...

P.S.
Каждый год я возвращаюсь в Теребени. В последний раз - летом прошлого года. Приехал с охапкой цветов. Отца Георгия похоронили прямо за церковью. Он ушел тихо и спокойно.

Автор: Юрий Лепский

Опубликовано в Российском историческом журнале "Родина" N515 от 1 мая 2015 г.

- сразу в цитатник  [x]
- редактировать  

Понравилось? Поделись с друзьями: