Просмотренные публикации не запоминаются и вы можете видеть всё по нескольку раз. Зарегистрируйтесь чтобы видеть только новое.

история,   кино,   искусство,   музыка,   поэзия,   ссср,   ретро
[ теги сайта ]

- сразу в цитатник  [x]

- редактировать  

Потрясающий фильм, в котором впервые в СССР была применена электронная музыка, с подводными съёмками с участием акул. Почти невозможный в Советском Союзе. Скорее всего, сыграла свою роль хрущёвская «оттепель» и то, что автором рассказа, по которому был снят фильм, а также сценаристом был английский писатель-коммунист Джеймс Олдридж.

Потрясающая песня, которая звучит в фильме трижды: в начале и конце как простая эстрадная песенка, а в середине она исполнена мощно и трагично. Автором песни является классический композитор Моисей (Мечислав) Вайнберг, который в 1953 году был арестован по «делу врачей» (был женат на родственнице одного из «врачей-отравителей»). О его освобождении просил Берию Дмитрий Шостакович, и то ли это письмо помогло, то ли внезапная смерть Сталина, но композитора освободили. Вайнберг известен также как автор музыки к фильмам «Летят журавли», «Афоня», мультфильмам «Винни-Пух», «Каникулы Бонифация».

Автор слов к песне, Марк Соболь, был арестован по доносу в 1934 году, два года провёл в лагерях, в годы Великой Отечественной войны, с июля 1941 года — сапёр и командир отделения в 14-й инженерно-минной (с июля 1943 года — инженерно-сапёрной) бригады. Воевал на Западном, Центральном, 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Участвовал в битве за Москву, Курской битве, освобождении Белоруссии и Берлинской операции. В 1942 году был контужен. Помимо стихов к этой песне, он написал и слова к песне «Всё будет хорошо», которая получила такую широкую известность, что считается еврейской народной.

Тяжёлым басом гремит фугас,
Ударил фонтан огня,
А Боб Кеннеди пустился в пляс,
Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?

Трещит земля, как пустой орех,
Как щепка трещит броня,
А Боба вновь разбирает смех,
Какое мне дело до вас до всех?
А вам до меня?

Но пуля-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня,
Успел сказать он и в этот раз,
Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?

Простите солдатам последний грех,
И в памяти не храня,
Печальных не ставьте над нами вех,
Какое мне дело до вас до всех?
А вам до меня?

Песню в фильме исполнил Михаил Рыба (ударение на последнем слоге). Родился в Польше, в 1939 году бежал в 16 лет от немецкой оккупации в СССР. Много пел на сцене и за кадром в кино, но его фамилия не указывалась даже в титрах. Не удостоен никаких званий, но остался его знаменитый голос.

Режиссёров у этого фильма два: Никита Курихин и Теодор Вульфович. Ну, а лучше всего о фильме расскажет человек, который видел его в год выхода, Михаил Веллер (я смотрел «Последний дюйм» впервые в середине 60-х).

«Интермедия. Первый фильм.

Во всех гарнизонных клубах сбоку сцены и экрана висел плакат – белым крупно по кумачу или зелёному: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино. В.И. Ленин». Разнюханная потом концовка фразы вразумляла: «…поскольку оно одно достаточно доходчиво до малограмотного пролетариата и вовсе неграмотного крестьянства». Издатели Полных Собраний обсекли.

Под таким сокращённым девизом мы в клубах и смотрели все фильмы – исключительно по воскресеньям в десять утра: еженедельный детский киносеанс. А репертуар известный: от «Подвига разведчика» до «Кочубея» – военно-патриотическая тематика. Вплоть до вовсе старинных «Васёк Трубачёв и его товарищи» или вообще «Путёвка в жизнь». Новьём вроде «Тайны двух океанов» баловали нечасто.

Ну, и показали нам однажды фильм с невразумительным названием «Последний дюйм». Правда, цветной. Ну, погасло, вспыхнуло, затарахтело, закрутилось. И – сразу.

И когда мы услышали срывающийся голос мальчика: «Что он делает?!», и увидели его светлые прищуренные глаза, и его отец ответил с размеренной тяжелой хрипотцой: «Это не каждому по плечу. Здесь все решает последний дюйм», а лицо отца было рубленым, суровым, и севший самолет скапотировал на пробеге и загорелся, и на фоне дыма санитары понесли носилки, и поплыли красные рваные титры, а музыка с пластинки в кофейне выплыла на поверхность звучания, и от этой мелодии холодела душа, – ох мы замолкли. И войны в кино не было, и людей мало, и не происходило ничего, а мы не дышали.

И когда заревел прибой, и грянула музыка во всю мощь, и загремел тяжелый бас, и поползло по береговому песку полотенце с тяжеёлым окровавленным телом – за тоненьким пацаном, делающим невозможное… ощущение передать невозможно. Это мороз по спине, и колкие иголочки в груди и коленях, и спазм в горле, и слёзы на глазах, и надежда, и мрачный восторг, и счастье. Слова «катарсис» мы знать не могли.

Не знаю, поймёте ли вы – что значило: в Советском Союзе за железным занавесом, без телевидения и почти без радио, без любых реклам и в тоталитарной процеженной скудости, всё советское и ничего чужого, импортного, капиталистического, непривычного, в этом разреженном пространстве – в кинозале – девятилетнему пацану впервые увидеть «Последний дюйм». Это было откровение, потрясение, суровая трагедия с достойным исходом, зубами вырванным у судьбы.

Эту песню пели мы все. Потом вышла пластинка, и мне её купили. Музыка Вайнберга, слова Соболя. Бас – солист Киевской филармонии Михаил Рыба, и оркестр их же. Там начинали арфы (!), вступали контрабасы, а от соло рояля по верхам в проигрышах резонировали нервы.

Никогда у меня кумиров не было. Ни в чём. Вот только Дэви из «Последнего дюйма» был. Просто я не думал об этом такими словами. Он никогда не признавал своей слабости. Он никогда не признавал поражения. Ничто не могло поколебать его гордость. Он не искал утешений в своем одиночестве и ненавидел сочувствие. Он был мужественным, он был отчаянным, он был худеньким и миловидным, но находил в себе силы для чего угодно. Он был прекрасен. Он был идеал человека. Да: в те времена для нормального девятилетнего пацана Дэви из «Последнего дюйма» в исполнении московского школьника Славы Муратова, тогда на год-два постарше меня, был идеалом человека. И оставался таковым долго. И в том слое, в том этаже души, в котором человек пребывает вечно девятилетним пацаном, потому что ничто никогда не исчезает, – там этот идеал продолжает жить. И прибой греметь. И песня звучать. И самолет отрывается и дотягивает до полосы. И нет в этом ни грана фальши. Это не каждому по плечу, сынок. Здесь всё решает последний дюйм».

1.    

Моисей Вайнберг и Александра Пахмутова Ташкент

2.    

Поэт Марк Соболь

3.    

Певец Михаил Рыба

4.    

5.